"Норман Мейлер. Крутые парни не танцуют " - читать интересную книгу автора

прикончить и открытым текстом уговаривала меня это сделать), был из Тампы,
из старинной денежной семьи, и она пробила хорошую дыру - правда, не между
его глаз, а в его финансовом понтоне - благодаря своему адвокату,
специалисту по разводам, настоящему мастеру своего дела (который, с мукой
признался я сам себе, в то время наверняка ежедневно массировал ей заднюю
стенку живота, но чего и ожидать от талантливого адвоката по разводам - это
ведь входит в процесс подготовки свидетельницы). Хотя Пэтти Ларейн была
тогда бойкой красоткой - конфеткой, начиненной кайенским перцем, - ему
удалось умерить ее пыл и поубавить яду в содержащихся в ней специях. С
помощью интенсивных тренировок (он был одним из первых, кто пользовался на
репетициях видеокамерой) этот малый научил ее казаться робкой на
свидетельском месте и заставлять жирного старика судью таять от умиления. В
ходе процесса все грешки в ее замужней жизни (свидетели были и у мужа)
приняли вид невинных ошибок отчаявшейся и оскорбленной до глубины души
благородной леди. Каждый очередной экс-любовник, который показывал против
нее, являлся лишь свидетельством новой неудачной попытки излечить сердце,
разбитое ее мужем. Может, в юности Пэтти и была всего только заводилой
болельщиков, обаятельной провинциалочкой из заштатного городка в Северной
Каролине, но ко времени развода с Уодли (и выхода замуж за меня) она таки
пообтерлась в обществе. Черт возьми, да на заседаниях суда они с адвокатом
перебрасывались полной супницей не хуже Лунта с Фонтэн*. В результате чего
отпрыск богатого флоридского рода лишился увесистой доли своего капитала.
Вот так разбогатела Пэтти Ларейн.

* Альфред Лунт (1892-1977) и Лини Фонтэн (1887- 1983) - известные
американские актеры, супруги в жизни и на сцене.

Но чем дольше я вслушивался в речи своей соседки во "Вдовьей дорожке",
тем больше убеждался: она из другого теста. Пэтти Ларейн была умна
по-настоящему - ее ум был единственным, что отделяло ее от серых и тупых
низов. Эта же новая блондинка, вторгшаяся в мое одиночество, умом не
блистала, но не очень-то в нем и нуждалась. Манеры пришли к ней вместе с
деньгами. Если бы все остальное сложилось как надо, она могла бы встретить
вас на пороге своего гостиничного номера, облаченная только в белые
перчатки до локтей (и туфли на высоком каблуке).
- Ну, смелей - скажи, что тебе надоело, - ясно расслышал я. - Так
всегда бывает, когда двое симпатичных людей едут куда-нибудь вместе. Эта
вынужденная жизнь вдвоем порождает разочарование. Что, я не права?'
Очевидно, ей хотелось не столько услышать его ответ, сколько дать мне
понять, что они совершают краткую увеселительную поездку и отнюдь не
состоят в брачных отношениях. Все могло повернуться по-разному. Если
смотреть на этого Твидово-фланелевого как на убойную скотинку, его запросто
можно заменить на одну ночь. Поведение этой дамочки говорило о том, что
первый ночной сеанс с ней будет самым что ни на есть полноценным -
трудности могут возникнуть только потом. Но первая ночь явно пойдет за счет
заведения.
- Вовсе мне не надоело, - отвечал Твидово-фланелевый тихим-претихим
голосом, - вовсе нет. - Его голос проникал ей в уши, точно потрескивание
радиоприемника, постепенно усыпляющее слушателя. Да, решил я, он
определенно юрист. В его доверительной сдержанности сквозило что-то