"Владимир Маканин. Отставший (Повести и рассказы) " - читать интересную книгу автора

хочет всю жизнь быть воришкой? Неужели он не поймет раз и навсегда?..
Появился ремень, и мать била Мистера по тощему заду - не так чтобы сильно и
зло, однако постепенно входя в ритм и в азарт. А женщина-маляр выкрикивала,
как бы сопровождая педагогикой эти удары. Она выкрикивала громко. Потом
тише. Потом еще тише. И вот - в голосе ее появились первые нотки подведения
итогов:
- ... Теперь он поймет... Теперь он умнее будет.
И обернувшись ко мне:
- А ты смотри и думай. Тебе это на пользу.
Мистер поднялся. Он был бледен, но не озлен. Губы прыгали. Но он
довольно спокойно сидел на кровати - он смотрел то ли на меня, то ли куда-то
в пространство и словно вот-вот хотел произнести одну из расхожих своих
фраз: не могли обойтись без цирка, оссподи...
Мать заговорила:
- ... Хотим, чтобы ты был хорошим мальчиком и честным. Я ведь тебя
люблю - как ты думаешь, кого я люблю больше всех на свете?
- Меня, - согласно и негромко поддакнул Мистер. Он заправлял в штаны
рубашку. Она выбилась.
- Ну вот... Ты же мой любимый, сам знаешь. Ты же мой любимый, мой
больной - как ты думаешь, почему больного ребенка мать всегда любит больше?
- Ну не надо, мам, не надо, - сказал он сдержанно и терпеливо и вновь
очень негромко. Он заправлял рубашку и отряхивался, словно порка его
запылила и теперь необходимо было почиститься. Губы уже не дрожали, но руки
его все время делали какие-то мелкие движения.

Вскоре он начал копить и откладывать рубли про черный день, как это
делают в старости; время, как известно, относительно, - жизнь Кольки Мистера
кончалась, и потому в двенадцать лет он уже был и находился в своей
старости. Отец, заметив отложенные деньги, сказал ему как-то с укоризной:
- Если ты такой сейчас - каким ты вырастешь? - Колька смолчал, он не
ответил ему, каким он вырастет, - он уже вырос. Он работал в артели, а
ночами бродяжил, он был человеком вполне самостоятельным и вполне
подневольным, короче - взрослым. Жизнь уместилась для него в крайне короткий
промежуток, и одиннадцать-двенадцать лет были для него, как шестьдесят для
всех прочих, а перевалив шестьдесят, откладывать деньги про запас вполне
естественно. Но меня в то время больше поражали мелочи - как он ловил
сусликов. Или как научился сосать козу, пасущуюся меж поселком и горами; мы
приходили к ней с крошками хлеба, мы подлазили к ней осторожно и с
уговорами, пока она не стала покладистой. Колька Мистер был изобретателен
как в поиске, так и в самозащите. Он уже глядел вперед. Однажды мы высосали
присмиревшую козу до дна, и он вздохнул, как вздыхают умудренные опытом
старички:
- Вот увидишь - хозяева ее скоро прирежут.
Испугавшись, я забормотал:
- Давай сосать ее редко, тогда не прирежут.
- Да черт с ней, - сказал Мистер. И добавил, еще раз вздохнув, как
старичок: - Другого опасаюсь.
- Чего?
- Как бы они не стали ее лечить.
И точно. Очень скоро козу накормили каким-то лечебным домашним зельем,