"Иван Иванович Макаров "Рейд "Черного жука" " - читать интересную книгу автора

согласием, но я знаю, что он придет.


Холодный сухой ветер вздымает песок. Лошади беспокойны и подвижны.
Сегодня их легко гнать. Дядя Паша Алаверды уверяет, что в такую погоду он
"всю Рассею может обезлошадить".
Мы сидим с пастухами. Их четверо взрослых и один мальчишка лет
четырнадцати. Для них мы - проезжие рабочие с Круменского маслосовхоза.
Но пастушонок сразу что-то заподозрил. Он внимательно и вдумчиво
рассматривал наш ходок. Покуда мы ехали, колючие песчинки иссекли нам лица в
кровь. Особенно у Маринки. То и дело кутаясь в платок, она тщательно
скрывает от меня свои кровоточащие щеки.
По-моему, мальчика встревожило именно это ее беспрестанное беспокойство
и то, что она скрывает лицо.
В чем-то убедившись, он, стараясь быть незаметным, отходит в сторону и
оттуда кличет старшего пастуха.
Но "старшой" - сонливый высокий мужик, с воспаленными, истрескавшимися
губами - отмахивается от него. В этой пустынной степи он истосковался по
свежему человеку. Видимо, ему не с кем отвести душу разговорами и некому
попенять на скуку.
Он крепко и воодушевленно ругает мужиков за неподатливость. Сплевывая
песчинки, попадающие ему в рот, он восклицает:
- Эт какие беспанталыки, эт какие. Уж раз затеяли сплошное государство,
стало, берись все разом. То не соображает каждый, что отступленья... быть...
не должно. Эт мы при общей дружноте со всеми этими пятилетними делами в три
года управимся. И нам тогда, я скажу, товарищи, ни одна Америка в задницу
плюнуть не достанет.
Мальчишка выходит из себя.
- Дядь Гришь, дядь Гришь, поди, тебе говорят, сюда! - кричит он.
Старшой поворачивает голову, с минуту озлобленно смотрит на него и
потом орет:
- Отвяжись, тудыть твою, приспичило тебе!
Мальчишка подбегает и, стараясь не вызвать у нас никакого подозрения,
берет огромную бердану, которыми вооружены пастухи, и вновь отдаляется от
нас. Это беспокоит цыгана и особенно Артемия. Артемий, сидя на ходке, вдруг
принимается остервенело хлестать ни в чем не повинных лошадей.
Я подхожу к нему и беру с тележки томсон. Андрей-Фиалка в одно
мгновение выхватил из штанины германский тесак, в пах ударяет старшого и на
четвереньках, высоко задирая зад, отскакивает от него.
Рассказчик обрывает на полуслове. Он медленно раскрывает рот и ворочает
языком. Точно бы под языком у него песчинка и он хочет и никак не может
выплюнуть.
Глаза у него уже синие и неподвижные. Но, мертвый, он продолжает
сидеть. Я вижу, как он сухим языком облизывает сначала нижнюю, потом верхнюю
губу, и одно мгновение мне кажется, что он снова заговорит. Но он
откидывается навзничь.
Низкорослый пастух, сидевший против него, подпрыгивает, смотрит на нас
и тихо испуганно кричит:
- Ай, а-ай!
Я нажимаю гашет томсона и выпускаю по пастухам пять очередей.