"Иван Иванович Макаров "Рейд "Черного жука" " - читать интересную книгу автора

монгольские звери, затавренные советским клеймом.
И я начальник.
Вечером я уеду в "Колодцы", а потом на бакалейки.
Все готово. К чему? Может быть, да и наверное, к моей смерти. Пусть
будет так. Я не верю в Бога, но у меня молитвенное настроение. Я шепчу:
"Sic, ut voluntas tua!" - "Да будет воля твоя!" Я предчувствую смерть, я
вижу ее темно-зеленые, бездонные глаза. Я ощущаю сладчайший запах гниения.
Но - "Sic, ut voluntas tua". Я сам приготовляю себе торжество похорон. Порой
мне кажется - о проклятая живучесть человеческой мечты! - что в
ознаменование смерти моей вспыхнет огонь и прольется кровь.
У меня "личные дела" всех моих людей: о каждом самые подробные сведения
дал мне Воробьев. Больше мне не нужны эти "секретные" документы. Я жгу всю
пачку прямо на полу, около печки, и шевелю горящую бумагу носком сапога.
Кожа на сапоге трескается, но мне уж не жаль сапог. Мое бешенство стихает,
приходит печаль о чем-то главном, несбывшемся. Жизнь обманула меня. Меня
обманывает каждый миг, каждый час, каждый день. Меня обманывает золотой
закат дня - я не могу от него получить это мое "главное - несбыточное". Меня
обманывает гроза, от которой содрогаются горы: как блеск зарниц, неуловимы
мои желания.
Меня обманывает струна, рыдающая в темноте, - своей печалью она бередит
мою тоску "о чем-то".
Проклятая доля - беззаветно любить родину, а под собой всегда
чувствовать чужую землю, чужую траву, чужой песок.
Отвергнувшей меня этого я не прощу.


Я задержался до вечера лишь потому, что не совладал со своим желанием
умышленно нагрубить английскому офицеру, поссориться и по-русски, по-нашему,
по-рассейски свистнуть ему в сухую морду.
Я думал встретить его у Воробьева, но узнал, что он "куда-то" уехал.
Мне не нравится это "куда-то". У английского офицера много дорог, но мне
кажется, что на этот раз у него одна дорога, определенная дорога. Я уверен,
что он послан в качестве "глаза наблюдающего".
Тем хуже для него. Если он встретится мне там, я пошлю Андрея-Фиалку
"поговорить с ним". Он думает, что я - "наймит".
Он и пославшие его думают моими руками испробовать крепость и силу
советского огня. Но это им не удастся.
"Наймитом" я не был и не буду. Марионеткой в руках людей, затевающих
войну, не буду.
Отвергнувшей меня я буду мстить один и сладость мук ее не разделю ни с
кем.


Когда я вышел от Воробьева, ко мне снова привязался Люи Сан-фан.
- Капитана, твоя Москва бери Люи?
А я злюсь на то, что на мой "военный талант", на меня эта выстуканная
английская подошва поставил грошовую ставку, а хочет получить миллионы. Он
даже не рискнул снабдить меня лошадьми для отряда, а собирается получить - и
"получит".
В бешенстве я маню китайца ближе к себе. Мгновение - и он летит на