"Максим Макаренков. Цикл рассказов "Пространства"" - читать интересную книгу автора

Значительная часть строений была укутана пыльною зеленой сетчатой
тканью и окружена лесами со снующими днями гортанными чернявыми рабочими,
темнота внутри дощатых коридоров пахла несвежей одеждой, стройкой и ночными
страхами, заставляя неуютно ежится, и ускорять шаг.
Миновав подобный проход, заканчивающийся у поворота в Столешников
переулок, я постоял на углу и неторопливо свернул вниз, решив пройтись и
поразмыслить, а не вернуться ли мне на Большую Дмитровку, дабы побаловать
себя кувшином холодного морса да пирогом со шпинатом в "Пирогах".
Покончив с вредной привычкой табакокурения, я обнаружил в себе
пристрастие к обильным сытным кушаньям, что не замедлило сказаться на моей
талии, а потому пирог со шпинатом, как решил я со внутренним вздохом, было
самым большим, что я мог себе позволить.
Но более пирога манило меня в прокуренный, полный студентов
Литературного института, служащих многочисленных окрестных контор и
иноземных туристов, зал, видение округлого, чуть запотевшего стеклянного
кувшина, с выгнутым, подобно широкому клюву диковинной птицы, носом, полного
красного, терпкого, чуть вяжущего брусничного морса.
Я шел неторопливо, засунув, против всяких правил приличия, руки в
карманы и поглядывал по сторонам, чувствуя, что погружаюсь в легкую
меланхолию.
Несмотря на всю, присущую мне в силу застенчивости и легкой
брезгливости к людским скоплениям, тяге к одиночеству, порой хотелось, чтобы
ждал меня, хотя бы в тех же "Пирогах", человек, готовый разделить и
немудреный этот морс и неспешный с длинными монологами и уютными паузами,
разговор.
Да что там говорить, хотелось даже, чтобы ожила черная коробка висящего
на поясе древнего телефона, который ещедневно препротивно пищал, требуя
своей электрической еды, поскольку был уже стар и немощен. И надо бы было
его сменить, да жалко было - служил верой и правдой много лет, вот и
получилось, что привязался я к бездушной механике, словно к собаке какой или
кошке.
Но как-то издавна повелось, что звонил знакомым я сам и во встречах
своих довольствовался тем временем, что мне уделяли.
А со временем, думалось мне, и вовсе наступает такое время, когда
получается вокруг человека пустота, словно прозрачная сфера, в которую
попадают на малое время необязательные знакомцы, да сослуживцы разной
степени приятности, но все одинаково ненужные и исчезающие стоит лишь
захлопнуть за собой дверь конторы. И чем дольше живешь, тем шире эта сфера,
тем глуше звуки, доносящиеся из-за неосязаемой, прозрачной, но нерушимой
преграды.
- Володя! Володька! Амалинский! Капитан Солнышкин! - донеслось до меня
от арки, за которой, как я знал, прятался дворик, принадлежащий ресторану
"Гоголь".
Я повернулся и обомлел. Возле арки стоял, узнаваемый даже в тенях, мой
однокашник Костя Козарев. Не изменившийся ни на йоту за те без малого
двадцать лет, что пронеслись с того момента, как после выпускного вечера,
натанцевавшиеся до упаду, счастливые и растерянные, мы бродили по рассветным
тропинкам Лосиного острова и не знали, что делать с тем безграничным миром,
что припасло для нас наступающее, пахнущее росой и березами, утро.
Высокий, обманчиво нескладный, но ужасающе ловкий в игре и драке,