"Эд Макбейн. Головоломка ("87-й полицейский участок") " - читать интересную книгу автора

убийств должен был регистрировать каждое убийство, совершенное в городе,
даже если дело наверняка будет поручено полицейскому участку, принявшему
вызов. Он считал, что большинство детективов из отдела убийств - люди
неприятные и начисто лишенные чувства юмора. Его жена Кэролайн частенько
говорила ему, что у самого Брауна дела с юмором обстоят далеко не лучшим
образом, но сам-то он был уверен, что порой бывает просто уморителен. Как,
например, сейчас, когда он, повернувшись к полицейскому фотографу, сказал:
- Интересно, что за декоратор поработал здесь над интерьером?
Однако фотограф явно разделял мнение Кэролайн Браун. Без малейшего
намека на улыбку он продолжал крутиться около трупов, щелкая камерой,
выбирая подходящий ракурс для съемки, заходя то с одной, то с другой
стороны, пока Браун ждал, когда же тот засмеется.
- Я говорю... - продолжал Браун.
- Я слышал, Арти, - ответил фотограф и снова щелкнул камерой.
- Это, конечно, не Тадж Махал.
- Да уж, это точно.
- Что это ты сегодня такой раздраженный?
- Я? Раздраженный? Кто раздраженный?
- Никто, - сказал Браун. Он снова посмотрел на трупы и направился в
дальний конец комнаты к двум окнам, выходившим во двор. Одно из них было
распахнуто настежь. Браун осмотрел задвижку и увидел, что она взломана. Вот
так один из них и проник в квартиру, - подумал он, - интересно, который? И
зачем? Что он рассчитывал украсть из этой мусорной кучи?
Браун перегнулся через подоконник. На нем ничего не было, кроме пустой
картонки из-под молока и скомканного листа пергаментной бумаги. На
ступеньке пожарной лестницы, проходившей рядом с окном, стоял цветочный
горшок с засохшим растением. Браун окинул взглядом двор. Какая-то женщина
вытряхивала мусорное ведро в один из стоящих у стены баков. Уронив крышку
от ведра, она четко и громко произнесла:
- О, черт! - и наклонилась, чтобы поднять ее. Браун отвернулся.
В этот момент Моноган и Монро, детективы из отдела убийств, вошли в
комнату. Одеты они были почти одинаково: оба в синих саржевых костюмах,
коричневых ботинках и серых шляпах. На Монро был коричневый
галстук-плетенка, на Моногане - желтый шелковый. Их полицейские значки были
приколоты к нагрудным карманам пиджаков. Монро недавно начал отращивать
усы, и было похоже, что жиденькая грядочка волос на верхней губе немало его
смущает. Хотя он не был простужен, он все время сморкался в платок, пытаясь
спрятать свою неприглядную щеточку за белым квадратом ткани. Казалось, что
Моногана эти усы смущают еще больше, чем самого Монро. Он считал, что после
пятнадцати лет совместной работы нельзя вот так взять да и начать
отращивать усы, даже не посоветовавшись для начала со своим партнером.
Моноган ненавидел усы Монро. Он считал их неэстетичными. Они приводили его
в замешательство и оскорбляли его, кололи ему глаза. И именно поэтому он
постоянно на них поглядывал. И чем чаще он это делал, тем чаще Монро
вытаскивал платок и сморкался, пряча свои усы.
- Ну, что тут у нас? - сказал Монро, сморкаясь. - Привет, Браун.
- Привет, Браун, - повторил Моноган.
- Это как раз то, что я называю основательной работой, - сказал Монро,
запихивая платок в карман. - Кто бы это ни сделал, это настоящий спец.
- Профессионал, - добавил Моноган.