"Алекс Макдуф. Хозяин Океана ("Конан: Ключи Океана" #1) " - читать интересную книгу автора

валунов. Линия берега тянулась прямо, без мысов и бухт. Лишь подальше к
северу выдавался в море короткий песчаный нос. Ни одного островка, даже
небольшой скалы, не было видно. Надежда отыскать безлюдный клочок суши,
чтобы безбоязненно запастись там пресной водой, встала на мертвый якорь.
Дальше, вглубь земли, за узким пляжем из крупной гальки, начинался
дикий лес, постепенно взбиравшийся на холмы. Кое-где виднелись голые осыпи.
Это была пиктская пуща во всей своей красе. Ни дымка, ни каких-либо иных
признаков присутствия человека заметно не было. Но те, кто хоть раз имел
удовольствие встретиться с пиктами, не верили в пуще ничему: ни упавшему
листу, ни поваленному дереву, ни мочажине с черной стоячей водой. Откуда ни
возьмись, прямо из болотной зыбучей трясины, мог появиться смуглый стройный
воин в боевой раскраске, выпустить стрелу или метнуть копье и мгновенно
исчезнуть, словно раствориться в душном и затхлом мареве непроходимого леса,
сквозь который сами пикты ходили как по чистому полю.
Но сейчас покуда было не до пиктов. Фрашку и еще один матрос -
коренастый и слегка полноватый брюнет с пышными усами, стоя на носу, под
руководством боцмана производили замеры глубины. Тонкий, но прочный трос с
привязанным к нему тяжелым чугунным цилиндром и узлами через каждый локоть
раз за разом уходил в серо-зеленые взбаламученные воды и вскоре возвращался
обратно. До берега оставалось две лиги, когда боцман Серхио, наметанным
глазом отсчитав, сколько локтей проглотила глубина на сей раз, возгласил:
- Двенадцать локтей и пол-локтя! Гвидо! Двенадцать локтей! - проорал он
так, чтобы слышно было за мачтой, где на руле стоял красавчик Гвидо -
помощник Гонзало.
- Спустить грот! Отдать якорь! - донесся ответ. - Неужто сам не знаешь,
старый дурень! - не преминул присовокупить Гвидо комплимент.
Боцман не обиделся, видимо, счел таковые слова за изъявление почтения
со стороны способной молодежи. Громовым голосом он принялся отдавать
команды.
Заслышав громкие слова команд и почувствовав, что корабль более никуда
не движется поступательно, а лишь раскачивается на зыби, постепенно стали
подниматься на верхнюю палубу придворные. Всего их было шестьдесят человек
при такой же численности экипажа - не так уж и много для вместительного
нефа. Но эта немногочисленность ощущалась, пока над палубой возвышался
помост с шатрами, палатками и каютами. Когда же все это частью исчезло в
бушующих волнах, частью было убрано, пришлось переселиться в предназначенный
для команды трюм, пол в коем был посыпан песком, а рядом размещались стойла
для нескольких коней, принадлежавших особо важным и богатым пассажирам.
Кроме коней тут же находились куры, бараны и козы. Дабы хоть чуть-чуть
смягчить непривычно суровые условия, особенно для дам, коих было девять, не
считая горничных, пришлось урезать рацион для животных, отобрав у них
изрядное количество свежего душистого сена, аромат которого хоть как-то
перебивал запах тех же животных, прелых досок и, увы, неизбежной рвоты тех,
кому докучала морская болезнь.
Теперь, наконец, осознав, что испытаниям пришел если не конец, то
некоторый перерыв, выспавшись после праведных трудов, на палубе появился
герой предыдущих ненастных дней и ночей - Норонья собственной персоной. Граф
был похож на взъерошенного альбатроса, которого нечаянно накрыло тяжелой
волной и выкинуло на палубу, с которой он не мог подняться, поскольку
широкие крылья, предназначенные для планирующего полета, мешают и тянут