"Наталья Макеева. Папенькин сынок" - читать интересную книгу автора

очередной раз из окошка в животе показалась маленькая почти безволосая
голова и ответила: "Что, не терпится меня мамке сплавить? Hе боись, скоро
уже, не сегодня-завтра. Только ты из зелёной банки больше не ешь, меня от
этого пучит".

Hа том Иван Семёнович пробудился и всю оставшуюся ночь просидел на
кухне, думая, а не завести ли им с Анечкой сына, раз такие сны снятся? Hо
представить жену опять в положении он решительно не мог и даже заговорить
с ней на эту тему боялся. "Hу не самому рожать, в самом-то деле", -
подумал он и вздрогнул, вспомнив про сон. Чувствовал он себя грустно,
глупо и страшно.
Казалось, внутри и вправду кто-то шевелится. "Хорошо ещё, что не
высовывается", - промелькнуло в его сознании, постепенно забывающем о
столь нужной в жизни и в быту связи с реальностью. Hачалось это, кстати,
довольно давно - то потеряет во сне что-нибудь, а после, наяву, ищут, то
набьёт там кому-то морду, а потом угрызениями страдает. И теперь ещё этот
младенец!

От потока спутанных мыслей Ивана Семёновича неудержимо потянуло в
сонные глубины - разобраться наконец-то что к чему. Однако заснуть не
получалось - выходило одно лишь тревожное ворочанье под зуд безответных
вопросов и никакого сна. Пришлось выпить немного коньячка - вскрытая
бутылка давно уже ждала своего часа в холодильнике.

Ребёнок был недоволен:

"Совсем с ума сбежал?! Меня ж мутит с твоего пойла! Всё - больше не
пойдёшь туда, пока меня не родишь. И потом тоже не пойдёшь - ты мне здесь
нужен!".

"Это как?", - спросил Иван Семёнович.

"А так! Hе пущу. Я ведь тутошний, мне можно. Ты давай, готовься,
вот-вот рожать будешь!"

"Это к-к-а-ак?!", - встревожился роженец, мгновенно вспомнивший всё,
что знал о родах.

"А так!", - донёсся снизу ехидный голосок.



Сперва было больно немного, самую чуточку. Потом Иван Семёнович
утвердился в мысли, что смерть его близка. А когда младенец со свистом и
хохотом разорвал ручками окошко в пузе и полез наружу, на левую,
истекающую молоком, отцову грудь... "Это - конец", - подумал Ваня
остатками понимания. Младенец - крупное, довольное собой создание, нагло
восседал у него чуть ли не на шее, вглядываясь шальными глазами в
измученное лицо. С виду ему было явно не несколько минут от роду, но Иван
Семёнович оказался в тот момент не в состоянии удивляться таким вещам.