"Николо Макиавелли. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия" - читать интересную книгу автора

Плебс яд, скопившийся у нее в груди, и угнетать его всеми возможными способами.
Это подтверждает сказанное мной выше: люди поступают хорошо лишь по
необходимости; когда же у них имеется большая свобода выбора и появляется
возможность вести себя как им заблагорассудится, то сразу же возникают
величайшие смуты и беспорядки. Вот почему говорят, что голод и нужда делают
людей изобретательными, а законы - добрыми. Там, где что-либо совершается хорошо
само собой, без закона, в законе нет надобности; но когда добрый обычай
исчезает, закон сразу же делается необходимым. Поэтому, когда умерли Тарквинии,
страх перед которыми обуздывал Знать, пришлось подумать о каком-нибудь новом
порядке, который оказывал бы такое же действие, что и Тарквинии, пока они были
живы. Поэтому после многих смут, волнений и рискованных столкновений между
Плебсом и Знатью для безопасности Плебса бьыи учреждены Трибуны. Им были
предоставлены большие полномочия, и они пользовались таким уважением, что могли
всегда играть роль посредников между Плебсом и Сенатом и противостоять наглости
Знати.

Глава IV
О ТОМ, ЧТО РАЗДОРЫ МЕЖДУ ПЛЕБСОМ И СЕНАТОМ
СДЕЛАЛИ РИМСКУЮ РЕСПУБЛИКУ
СВОБОДНОЙ И МОГУЩЕСТВЕННОЙ

Я не хочу оставить без рассмотрения смуты, происходившие в Риме после
смерти Тарквиниев и до учреждения Трибунов, и намерен коечто возразить тем, кто
утверждает, будто Рим был республикой настолько подверженной смутам и до того
беспорядочной, что, не исправь судьба и военная доблесть его недостатков, он
оказался бы ничтожнее всякого другого государства> Я не могу отрицать того, что
счастливая судьба и армия были причинами римского владычества; но в данном
случае мне представляется неизбежным само возникновение названных причин, ибо
хорошая армия имеется там, где существует хороший политический строй, и хорошей
армии редко не сопутствует счастье.
Но перейдем к другим примечательным особенностям этого города. Я утверждаю,
что осуждающие столкновения между Знатью и Плебсом порицают, по-моему, то самое,
что было главной причиной сохранения в Риме свободы; что они обращают больше
внимания на ропот и крики, порождавшиеся такими столкновениями, чем на
вытекавшие из них благие последствия; и что, наконец, они не учитывают того, что
в каждой республике имеются два различных умонастроения - народное и дворянское,
и что все законы, принимавшиеся во имя свободы, порождались разногласиями между
народом и грандами. В этом легко убедиться на примере истории Рима. От
Тарквиниев до Гракхов - а их разделяет более трехсот лет - смуты в Риме очень
редко приводили к изгнаниям и еще реже - к кровопролитию. Никак нельзя называть
подобные смуты губительными. Никак нельзя утверждать, что в республике, которая
при всех возникавших в ней раздорах за такой долгий срок отправила в изгнание не
более восьми -- десяти граждан, почти никого не казнила и очень немногих
приговорила к денежному штрафу, отсутствовало внутреннее единство. И уж вовсе
безосновательно объявлять неупорядоченной республику, давшую столько примеров
доблести, ибо добрые примеры порождаются хорошим воспитанием, хорошее воспитание
- хорошими законами, а хорошие законы - теми самыми смутами, которые многими
необдуманно осуждаются. В самом деле, всякий, кто тщательно исследует исход
римских смут, обнаружит, что из них проистекали не изгнания или насилия,
наносящие урон общему благу, а законы и постановления, укрепляющие общественную