"Андрей Макин. Французское завещание " - читать интересную книгу автора

различие мнений, горячо отозвались на обращение гг. Лубе и Бриссона...
Представители крупнейших государственных институтов собрались в гостиной
Мюрата..."
Как во сне, Шарлотта закрыла чемодан, села и оглянулась вокруг, слегка
покачивая головой, словно не хотела мириться с очевидностью.
- У меня в сумке старая куртка. И еще я перед уходом прихватил хлеба из
кухни...
Она узнала голос сына. Очевидно, он понял, в каком она смятении...
Ночью Шарлотта забылась коротким сном, сотканным из былых звуков и
красок... Ее разбудил кто-то пробиравшийся к выходу. Поезд остановился
посреди поля... Ночной воздух был здесь не таким непроглядно черным, как в
городе, из которого они бежали. Простиравшаяся за бледным прямоугольником
двери равнина хранила пепельный оттенок северных ночей. Когда глаза Шарлотты
привыкли к темноте, она различила рядом с путями, в тени купы деревьев,
уснувшую избу. А перед избой на лугу, тянувшемся вдоль насыпи, - лошадь.
Тишина стояла такая, что слышно было, как тихо шелестят вырванные стебли и
по сырой траве мягко ступают копыта. С горькой отрадой, удивившей ее самое,
Шарлотта ощутила, как в ее мозгу рождается, облекаясь в слова, внятная
мысль: "Позади этот ад сожженных городов, и всего через несколько часов -
лошадь, жующая в ночной прохладе росистую траву. Эта страна слишком велика,
чтобы они смогли ее покорить... Их бомбам не одолеть безмолвия этой
бескрайней равнины".
Никогда еще Шарлотта не чувствовала такой близости к этой земле...

В первые месяцы войны ее преследовал во сне непрерывный поток
изувеченных тел, за которыми она ухаживала по четырнадцать часов в сутки.
Раненых в этот город, расположенный в сотне километров от фронта, доставляли
целыми составами. Часто Шарлотта сопровождала врача, который встречал на
вокзале поезда, набитые истерзанной человеческой плотью. И тогда, бывало,
замечала на параллельном пути другой поезд с солдатами-новобранцами, которые
отправлялись в противоположном направлении - на фронт.
Хоровод искалеченных тел не прерывался, когда Шарлотта спала. Они все
время являлись ей в сновидениях, собирались на подступах к ее ночам,
поджидали ее: молодой пехотинец с оторванной челюстью и языком, свисавшим на
грязные бинты, или другой - без глаз, без лица... Но в особенности те,
которых становилось все больше - потерявшие руки и ноги, страшные обрубки
без конечностей, со взглядом, ослепшим от боли и отчаяния.
В особенности их глаза прорывали хрупкую пелену ее сна. Они
образовывали созвездия, мерцавшие во тьме, преследовавшие ее повсюду,
безмолвно обращавшиеся к ней.
Как-то ночью (по городу непрерывными колоннами двигались танки) сон ее
оказался особенно хрупким - череда кратких минут забытья и пробуждений под
металлический лязг гусениц. На бледном фоне одного из этих сновидений
Шарлотта и стала вдруг узнавать созвездия этих глаз. Да, она уже видела их
однажды, в другом городе. В другой жизни. Она проснулась, удивленная, что не
слышит больше ни звука. Танки покинули город. Тишина оглушала. И в этой-то
плотной и безмолвной тьме Шарлотта увидела перед собой глаза раненых первой
мировой войны. К ней вдруг придвинулось время госпиталя в Нейи. "Это было
вчера", - подумала Шарлотта.
Она встала и подошла к окну, чтобы закрыть форточку. Белая вьюга