"Олег Малахов. Реакция" - читать интересную книгу автора

обманули. А ведь все было таким многообещающим, и эти брызги летнего моря за
окном, совсем не назойливое чтение стихов на только что выдуманном языке, и
пластилиновый мир лиц с запахом ночи, вплывающий в свежесть утра... На
балконе рождался свет солнца. Наверное, после того, как ее обманули, ей
стало легче говорить правду, не испытывая боли или сожаления. Она могла
сказать очень легко о том, что она сделает счастливым любимого человека,
которого еще не любит, но который уже знает правду о ней. А он, как
оказалось, знал ее всегда. И ему хотелось во многое не верить. Лишь
догадываться. И обман был не закономерен. Она созналась в том, что она может
обмануть, но остаться искренней в своем обмане. Поэтому у него было
разорвано сердце, когда она разучилась обманывать, а она вздохнула с терпкой
радостью на губах. Теперь она знала цену своей лжи...

26.04 - 3.05.2001, Киев

x x x

Некому было любить эти губы. Их запах редко менялся, так как к ним не
прикасались чужеродные молекулы. В немом хороводе звуков всех заброшенных
переулков эти губы умели мечтать о буквальной любви, телесной и
взаимоощутимой. Тем не менее, их никто не замечал, и иногда им было сложно
принимать пищу или пропускать в ротовую полость всевозможные напитки. Но
были люди, которые посвящали жизнь этим губам, и никто не мог знать, сколько
эти губы смогут еще просуществовать без любви. У нее были эти губы. Она не
выдавала беспокойства по поводу отсутствия губ у всех остальных, кого она
видела рядом. Эти губы были такие же чужие для нее, как и многие другие
губы, которые никто не мог прикусить, облизать и заставить сворачиваться
гармошкой. Но она засыпала и думала о том, что у нее вовсе нет губ, они
просто видятся ей в зеркале. И не было губ более несуществующих, нежели эти
губы, которые ей не принадлежали. Ей действительно часто верилось в то, что
эти губы она лишь на время заимствовала у него, носителя белых костюмов, и
пьющего лимонные настойки, от чего губы его становились горькими и липкими.
Она громко чихала и выплевывала желчь, не используя губы, когда это было
возможно, и он ей позволял свои губы забирать себе. У нее не получалось
делиться своими губами, а ей хотелось этого. Но был лишь однажды момент,
когда их дети, добравшись к прелюдии их поцелуя, ощутили их губы на своих
ладошках и на своих щеках, и облизывая ладошки, их каждый ребенок переставал
ощущать свои половые органы, и осознавал удивительным образом ненужность
своих губ, которые и по сей день некому было любить.

03.05.01, Киев