"Олег Малахов. Течение" - читать интересную книгу автора

занавешенного окна и мог видеть комнату и ее частичное отражение в зеркале.
Роза подняла полы платья и отдалась Максимилиану. Акт был затяжным и
страстным. У Максимилиана не было женщины более трех месяцев. Я наблюдал за
их совокуплением, глядя в зеркало. В конце концов Роза полностью избавилась
от одежды. Она вспотела и, косметика таяла на ее лице. У Розы красивое тело.
Оно извивалось от неотвратимого вторжения. Максимилиан им вдоволь
наслаждался. В итоге, после многократных оргазмов, Роза взвыла и упала на
полуосвещенный диван. Я вышел из комнаты. Максимилиан, наверное, все понял.
Понял, что Эвелина придет завтра, и время Розы, которое она собиралась
уделить нам обоим, он использует самостоятельно. У него давно не было
женщин... Я шел, смотрел на задумчивый город. Площадь Матисса. Холодное
метро. Дрожание фонарных огней. Рекламная вакханалия. Позвоню Эвелине. Нет.
Скорее всего, ее нет дома. Где она может быть? Она нужна мне. Нужна ли?
Город стонет. Стон неудовлетворенных женщин и обессилевших от импотенции
мужчин. Эрекция - не показатель мужского начала. Мужчина умирает, смертельно
болен его организм. Женщина остается женщиной, но смерть мужчины неизбежно
влечет ее загнивание. Она седеет, зубы от курения и пьянства желтеют и
начинают крошиться, лицо бледнеет, сохнет кожа. Я люблю женщину... Я люблю
явление Розы.
Открытие сезона. Достаются платья, костюмы. Альпинистские плащ-палатки
выходят из моды. Вечером возле театров и филармоний собираются люди, явно
предполагающие, что именно таким образом, посещая различные концерты и
представления, они наполнят свою душу и в очередной раз ощутят свою
исключительность, то есть интеллигентность своей натуры, непостижимо
незамечаемую окружающими. Интеллигент, сморкавшийся на асфальт, мочившийся в
подъездах и крывший матом уборщиц и не уступающих дорогу водителей, все
равно остается интеллигентом в силу своей интеллигентности, а бездарность,
пусть в смокинге, просто персона, осыпающаяся фразами и чрезвычайно меткими
умозаключениями, не находит свое отображение в мире интеллигентности по
причине отсутствия врожденной обеспокоенности своим "Я", бедственным, но
бесспорно жизненно важным и бесконечно дорогим "Я", тем самым "Я", которое
расчленяет мир, вплетая в него безумие творчества...
Максимилиан - интеллигент. Он может позволить себе многое, и мир должен
быть ему благодарен за то, что он (Максимилиан) еще терпит его присутствие
внутри себя и свое присутствие внутри него. Максимилиан релятивен миру,
относителен ему, параллелен; смутные желания, возникающие в результате
соприкосновения с ним, у Максимилиана преобразовываются в палитру образов и
ощущений, раскрывающихся в его литературных испражнениях. Запах дорогих
духов его соседки может превратиться в однопалого осьминога, а открытая
пачка грузинского чая через некоторое время возникает в виде
умопомрачительного заката на берегу Адриатического моря... И Максимилиан
любит расправлять крылья... Однажды он будет парить над писсуаром, в котором
утонул его роман. И единственный плевок в сторону Солнца подытожит любовь
Максимилиана блаженством беспамятства. Лицо осталось на обложке журнала.
Потом был стук в дверь. Пришла Эвелина.
У Эвелины длинные ноги и миловидная внешность. На лице мало косметики.
Она всегда сексуальна. Я не знаю, почему она пришла ко мне. Ей, видимо,
нравятся слабые мужчины, которым сложно носить девушек на руках. Я угадываю
в ее поведении зависимость от моих волос, глаз, конечностей, от никчемного
тела. Ей нравится мое лицо, оно мне и самому нравится; и, наверное, ей