"Олег Малахов. Непоправимость волос" - читать интересную книгу автора

мне не любить твои слова? Слова обо мне, используемой для признаний,
обращенных тебе, направляемых внутрь, в самую глубину сердца, и дальше, в
почти верное ощущение постижения непостижимого.
Как много всего я должен тебе сказать...
Как часто я все это слышу от тебя...

Вы заискивающе улыбнулись. Просто так по-доброму, но заискивающе.
Желая, видимо, превратить улыбку в чистое послание неподдельного стремления
завоевать внимание. Вы воскресили во мне эмоции, давно забытые, возникающие
вследствие нестойкого и пугливого желания нравиться. Вы закашлялись, и я
подбежала и поднесла вам платок к губам. Вам. Так деликатно вы посмотрели на
меня, отрывая мои руки и выдавливая мои глаза. Подчиняющим взглядом.
(СЛЫШИТЕ... Ничего потом, вы были не в себе. Во мне. Слышите. Я же приняла
вас всем своим существом, а вы...) Потребовали от своего "я" невозможного.
Чтобы оно стало мной. Страшно подумать... Сейчас их уже две, тех половинок,
которые могли быть одной, они скрещиваются странно, никогда не знаешь, что
там, вместо, за этим двуполым сочленением. Кроется ли истина безмерного
порока. Там. Заспанные глаза, открывающие мир заново, уплывая в дождливое
утро безымянного города.
Он накрасил губы помадой с самым ярким цветом. На его волосах блестит
лак. Он пытался угадать желания своих неуязвимых подруг, утраченных,
казалось бы навсегда. Найденных в едва открытых гробницах фараонов
доегипетских цивилизаций. Ринувшихся в паутину воспоминаний, рвущих
целостность моментов. Обучающих тебя правописанию в практически закрытых
школах. Говорят, одинокие люди слишком много говорят... Но их слушают лишь
тогда, когда они говорят не для себя, а не тогда, когда они говорят, желая,
чтобы их хотя бы услышали.

Спрятавшись от всех смысловых начал, бестактные хозяева своих желудков,
нервно цепляющиеся за свою паскудную жажду покрыть своей имущественной
важностью проблески интеллекта, направленного на вычленение слабостей
человечества и осознание мощи истины как таковой, испугались окончательно
моей откровенности. Я им говорил, как упадочны и жалки они в своих склепах,
как далеки они от края земли, где я танцую с таинственными колдуньями, где я
бросаюсь в пучину образов и красочность фантазий. Я им пытался истолковать,
насколько неподвластна им ни одна клубничная девочка. Лишь серые
повседневности с мусоросборниками вместо глаз.

Цветы.

Апрель - рыбная ловля.
Все, что следует помнить, зная привычки людей.

Я упустил тебя, любуясь собой. Ты замедляла шаг. Ты говорила: подойди.
Неужели не чувствуешь? Ты же сам настроил меня на негласное общение с
тобой... Я уже почти с тобой рядом, слегка касаюсь тебя своими зрачками. Ты
вот-вот должен мне что-то сказать и закружить вихрем нашего соединения. Но
ты...
Я любовался собой. Предполагал, что все должно произойти само собой.
Было ли ей так же жаль упущенного? Винила ли она себя за что-то? Думала ли