"Сокрытые-в-тенях" - читать интересную книгу автора (Гомонов Сергей:)
7 часть. Кабак — территория веры, любовь — территория фальши
Бомжеватого вида мужичок обернулся, демонстрируя великолепный, на весь глаз, фингал. И все-таки чего-то, как однажды выразился классик, в его лице или не хватало, или было лишним. Но беглянкам некогда было разглядывать покупателей, и Аня, сама не зная почему кинувшись к забулдыге, взмолилась:
— Спрячьте!
Очередь возмущенно отхлынула от них. Мужичок долго не раздумывал, схватил Аню за руку и кинулся в коридор, куда вела дверь за прилавком.
— Эй! Ты куда?! — дурным голосом заорала толстощекая продавщица. — Милиция-я-я! А ну ушел оттуда быстро! Грабя-я-я-ят! Милиция-я-я-я!
Но мужичок и Аня все бежали и бежали сломя голову мимо изолированных фольгой труб, причудливо извивавшихся на серых от старости стенах, мимо дверей, неизвестно куда ведущих, мимо полок с какими-то коробками. Дважды им встретились здешние работники — парень в синем халате, накинутом поверх свитера, и девица в белом фартуке, с «пилоткой» на голове и большой родинкой между глаз.
Наконец лестница вывела беглецов наверх, через черный ход, возле которого обычно разгружают товар. Выскочив во двор, мужичок огляделся и бодро припустил дальше.
Опомнились Аня и Дина, только сидя рядом с забулдыгой между двумя рядами гаражей. Они давно перестали гадать, в какой район их занесла очередная переделка. На земле валялись старые, драные, продавленные, с торчащими во все стороны пружинами матрасы и диванные сидения, поверх них были кое-как настелены затоптанные вещи — куртки да пальто с ближайшей помойки. Словом, лежбище бродяг.
— О, господи! — опомнившись, прошептала Дина, подпрыгивая с сидения и оглядывая все это исполненными глубокого ужаса глазами. — До чего мы докатились с тобой, Анька…
— От кого бегаем? — весело спросил мужичок, подмигивая Ане.
Та подняла голову. С ним действительно было что-то не так, какой-то необычный бомж. Да и не пьяный совсем…
— У нас нет регистрации… и паспорта… его тоже нет… — созналась Аня.
— У вас и вашего величества, да? — он тихо засмеялся. — Да вы разве одна здесь такая — я имею в виду, без регистрации? Но вы не сильно-то бойтесь: ментяры — они тоже в ущерб себе работать не станут. А на вас посмотреть, так, извините, сразу понятно, что с вас и ломаным грошом не поживишься. Ладно, пойдемте отсюда, пока местные нас не отметелили за покушение на их территорию. Отдышались?
— Да.
Он вытащил из глубокого кармана замызганных штанов вполне приличные часы с хорошим браслетом («
— Мой обед мы пробегали. Очень хорошо. Теперь еще осталось опоздать… Ладно, идем, я кое-что придумал.
Они долго шли какими-то кривыми улочками, где автомобили протискивались с трудом, а для людей было отведено лишь по узенькой полоске тротуаров по обеим сторонам дороги. Здесь было много старинных зданий вперемежку с домами из двадцатого столетия, и с трудом верилось, что это самый центр столицы.
Наконец задворки кончились, пространство расширилось, и Анин и Динин провожатый в задумчивости замешкался у входа в метро. Это было недалеко от большой библиотеки с памятником в центре площади.
— Что такое? — осторожно спросила Аня, на всякий случай всматриваясь в пасмурные лица прохожих. — Что-то не так?
— Да думаю вот, пустят нас, таких расписных, в метро?
— А в автобус пустят? Может быть, попробовать на автобусе?
— Вы эти пробки видели? Да со мной из-за прогула контракт расторгнут, потому что я только вечером назад вернуться и успею… Эх! Была не была!
И они спустились в подземку.
— Вы сторож? — спросила Дина, однако их спаситель не ответил.
Возле кассы он стыдливо отвернулся и достал из-за пазухи портмоне. («
— Дайте нам два по две, — мужичок сунул в окошко пятисотку, а кассир невозмутимо вытолкнула на поднос два билета, каждый на две поездки, и сдачу — четыре сотенных и мелочь.
С неописуемым подозрением смотрела на них дежурная по станции, но вмешиваться не стала, только пробормотала что-то в свою гарнитуру.
— Охрану предупредила, — усмехнулся Анин и Динин провожатый. — Мы под колпаком у Мюллера.
Аня грустно улыбнулась, а Дина вообще не поняла шутки.
|
|
Две станции до «Серпуховской» в жуткой давке им только и оставалось, что обозревать скосы под потолком с наклеенными на них рекламными стикерами. И снова Дине в глаза бросилась яркая, даже вычурная, «агитка» реалити-шоу «Мегаприкол» с Василием Нагафеновым в роли телеведущего. На этот раз плакат призывал к участию в игре с шансом выиграть турпоездку на курорт Греции. Сам Нагафенов застыл в танцующей позе с подброшенным в воздух цилиндром. От резкого движения или от направленной струи ветра за кадром его волосы прядями взметнулись над головой, как семейство разъяренных кобр, но даже в таком растрепанном виде он оставался элегантен.
— О, Васька кривляется! — наконец заметив стикер, расплылся в щербатой улыбке забулдыга. — А ведь, надо сказать, отменный актер. Не постигаю, зачем ему это тупое шоу для дебилов? Или, что скорее, садомазохистов…
Дина нахмурилась. Ей уже стало ясно, что визит в квартиру на Остоженке снова откладывается на непонятный срок. Так иногда бывает в мучительном сне: тебе нужно кого-то найти, но ты лишь мечешься и страдаешь от понимания. Что время уходит, а ты не продвигаешься к своей цели ни на шаг. Но там можно хотя бы проснуться…
С «Серпуховской» они быстро перескочили на «Добрынинскую» и, пока ехали до «Павелецкой», с Аней произошло странное событие. В один вагон с ними, только в другую дверь вошла женщина в свободном длинном плаще-накидке по моде XIX века. На голову ее был накинут широкий капюшон, а лицо загримировано так густо, что казалось, будто на ней маска. Взявшись за поручень, она пристально смотрела на Аню. «
— Инопланетянка! — шепнула Дина, придвинувшись к Аниному уху. — Кого здесь только ни увидишь, в этом городе!
— Ты ее знаешь?
Забулдыга обернулся и почесал заросший неопрятной щетиной подбородок.
— Кого?
— Ой, простите, это я не вам! — смутилась Аня.
— А кому?
— Дине.
Он проследил за Аниным взглядом и уперся в таинственную незнакомку, на раскрашенном лице которой появилась ледяная улыбка.
— Ёшкин кот! Ей косы не хватает для образа! Эта ваша Дина, оказывается, экстравагантная особа…
— Кто?!! Я? — возмутилась Дина.
Мужичок сделал вид, что не услышал ее, и отвернулся.
— Скажите, куда же мы с вами едем? — еле оторвавшись от созерцания дамы в черном, спросила его Аня.
— Вам же нужно где-то пересидеть… Поесть, наконец. Что-то мне подсказывает, что давно вы не ели и не отдыхали…
— Нам необходимо кое-что проверить, а для этого надо попасть на Остоженку!
— На Осто-о-оженку?! Оп! Ну вы даете! Да там же от библиотеки минут за двадцать можно было дотопать! Ну, девушка, любите вы трудности… Да, кстати, а давайте с вами познакомимся. Меня Костей звать, а вас как?
— Аня, — представилась Аня.
— Дина, — представилась Дина.
Костя кивнул и стал пробиваться к дверям, что при его внешнем виде было очень даже нетрудно: пассажиры сами отстранялись при виде него и тащившихся следом за ним оборванок.
Они вышли на «Павелецкой», а дама в черном, когда электричка тронулась и поехала дальше, до последнего сверлила их взглядом в окно.
— Пафосная тетка, — сказала Дина.
— Она никого тебе не напоминает? — шепнула Аня.
— Нет. А тебе напоминает?
— Я не уверена. У меня такое ощущение, что я уже где-то ее видела. Есть в ней что-то очень знакомое.
— В ней есть что-то очень жуткое!
Костя остановился и, снисходительно склонив голову к плечу, хлопнул себя по ляжке:
— Ну что она так вам запала? Вы что, никогда готов не видели?
— Которые воевали с римлянами? — осторожно уточнила Дина, подергав Аню за рукав.
Та пожала плечами:
— Костя, а они до сих пор воюют?
— Нет, это с ними все воюют. Течение такое. А вы откуда, если не секрет?
— Из провинции мы. Из глубокой-глубокой! — быстро ответила Аня, махнув рукой.
— Наверное, из очень глубокой… — с сомнением заметил Костя, и последнее слово заглушилось грохотом подошедшей электрички.
— Ага! — развеселилась она, вдруг поняв, что с ним ей очень легко и даже весело. — «Понаехали тут»!
— Ай-яй-яй! Вот ходят тут без регистрации, готов пугают! — подхватил он.
Они засмеялись, но тут Дина увидела свое отражение в окне электрички, уже нырнувшей с перрона в тоннель.
Из-за ее плеча, извиваясь, лезло чудовище. Оно было бледнокожим и одутловатым, как утопленник. Его морда на складчатой длинной шее почти прижималась к Дининой щеке. В ту секунду, когда Дина увидела это в отражении, тварь выпустила длинный, скручивающийся, как у хамелеона склизкий язык и потянулась им к ее горлу.
«
— Сделайте что-нибудь! Помогите! Снимите это с меня! Боже мой, помогите!
Все пассажиры стояли, как ни в чем не бывало. Они лишь уступали ей дорогу, не более.
— Дина, стой! — крикнула Аня, бросаясь вслед за нею. — Дина!
— Аня, вы куда? Аня, подождите, сейчас наша станция! — бежал за ними Костя.
В окнах замелькали колонны «Автозаводской», и Дина с облегчением увидела в стекле, что монстр покинул ее. У дверей создалась людская круговерть.
— Не делай так больше никогда! — успела шепнуть Аня спутнице.
— Но…
— Это была галлюцинация!
— Хорошо. Но ты признаешь, что, если не быть в курсе, что галлюцинация — это галлюцинация, то, черт возьми, становится как-то немножко страшно?
— Да, признаю. Только ты намотай на ус: если тебя в самом деле будет подстерегать опасность, я сообщу об этом заблаговременно. По крайней мере, за минуту до этого.
— Ты меня успокоила! — с иронией отозвалась Дина и крепко сжала рот, показывая, что обижена.
Они поднялись на поверхность, полубегом двинули по Мастеркова, и вскоре Костя завел их в подъезд большого старого дома, от входной двери которого у него нашелся ключ. Лифт поднялся на седьмой этаж.
— Вам надо будет подождать меня тут, — сказал Костя.
— На площадке? — съязвила Дина, однако он, не обратив на нее внимания, вытащил брелок с ключами и впустил их в квартиру.
— Я постараюсь вернуться до полуночи. А вы отдохните.
Аня отметила про себя, что синяк у него под глазом как будто стал больше и неправдоподобно расплылся. Увидев себя в зеркале, Костя фыркнул:
— Вот где ё-моё! Подмазать бы… а, ладно, некогда, и так сойдет, пробегусь… Всё, до вечера. Вы в холодильнике поищите что-нибудь, похожее на еду.
Аня смирно кивнула и, только он за порог, бессильно опустилась на пуфик в углу коридора.
— Ты подумала о том же, о чем подумала я? — поинтересовалась Дина.
— А о чем подумала ты?
— О том, что он профессиональный взломщик. О том, что в любой момент сюда могут ввалиться хозяева квартиры или милиция. Или хозяева с милицией. И тогда нам хана.
— Нам хана… — эхом повторила Аня, таращась в одну точку.
— Поэтому, пока не поздно, нужно уносить отсюда ноги.
— Что, прости? Я прослушала.
— Бежать надо, говорю!
— Ах, это… Дин, ты не переживай. Я… — Аня широко зевнула и прислонилась виском к косяку, — я скажу тебе, если будет опасность… Ты поищи в холодиль…
Ане снился Гоня-хакер, на плече которого сидел сотканный из тысяч циферок противный человекоящер и обвивал парня своим длиннющим хвостом.
— Ко мне сейчас придет один бес, — веско сказал Гоня, а ящер зашипел.
Потом в Гонину дверь кто-то долго и настойчиво звонил, доводя Аню до сильной головной боли.
— Открой, звонят же! К тебе пришли! — уговаривала она хозяина квартиры.
С видом одолжения Игнат наконец-то поднялся с кресла. Пока он шел от компьютера ко входной двери, то успел невероятным образом перевоплотиться в забулдыгу-Костю. На цыпочках, стараясь быть незаметной, Аня прокралась за ним в прихожую.
За открывшейся дверью расстилался космос — миллионы звезд и чернота.
— Это вы, привет! — сказал Гоня-Костя, разглядывая что-то под порогом.
Аня выглянула у него из-за плеча и тоже посмотрела вниз.
Медленно, величаво поворачивалась планета, вокруг которой сияли радужные кольца. По ребру наружного кольца ползло, перепрыгивая с астероида на астероид, знакомое Ане по прежнему сну существо — однако теперь это был не гигант цвета хаки, а тварь менее угрожающая: на нескольких ее хвостах болталось не так много поклонников, но все же предостаточно, чтобы считаться с могуществом мутанта.
— Костя! Костя, закройте, пожалуйста, дверь! С ними никогда нельзя разговаривать!
Забулдыга повернулся к ней и подмигнул подбитым глазом, который вслед за тем сразу же и вывалился из орбиты, приведя хозяина в наишутливейшее расположение духа, отчего он принялся хихикать, как от щекотки.
— Как это — нельзя разговаривать? Я же на него работаю, хи-хи! — он сунул глазное яблоко в ладонь Ани и сплясал гопака. — А из-за вас с экстравагантной Диной я опоздал на работу, и теперь он откусит мне голову. Хи-хи-хи!
Мутант ухмыльнулся:
— Лучше я откушу тебе что-нибудь другое, приятель! Потому что ни тебе, ни этим уродам, — он презрительно тряхнул хвостами, — голова не нужна уже очень давно. А мне ненужного не нужно!
— Сейчас! — воскликнул Костя и бросился в комнату, к телевизору.
Аня побежала следом.
С криком «Отдай, сволочь!» Костя разбил экран, вытащил из телевизионного нутра два полушария чьего-то мозга и стал вправлять их себе в череп через пустую глазницу. А уставший от ожидания мутант снова принялся трезвонить в дверь.
С длинным стоном, терзаясь, Аня разлепила глаза. В дверь уже давно звонил кто-то очень настойчивый и, судя по всему, раздраженный.
Дины не было, но подумать о ее отсутствии Аня не успела. В голове мелькнуло две мысли: «
Аня подбежала к двери и посмотрела в глазок, однако в подъезде горела слишком тусклая лампочка, позволяя разглядеть лишь силуэт худощавой женщины.
— Дина! — с облегчением выдохнула она и открыла дверь.
— Ах ты потаскуха!
С истерическим воплем в квартиру влетела неизвестная дама в блестящей, как чешуя, одежде. Ее глаза пылали бешеной яростью, а пальцы она растопырила так, будто хотела вырвать Анины глаза неправдоподобно длинными, изогнутыми ногтями. На них был черный лак, и он завладел вниманием Ани больше, чем все остальное в незнакомке.
— Так я и знала! Ах ты тварь подзаборная! Б…, и он позарился на такое! Ну, я нисколько не удивлена, нисколько! Что этому козлу еще надо? Он уже всех перебрал, вот и дошла очередь до этой чмошки.
Аня прижалась спиной к стене. Женщина пронеслась мимо нее, как торнадо в период ураганов.
— Где этот козел? Иду, смотрю: во всех окнах свет горит! Фестиваль у них! Где ты, сволочь? И ради этой уродины ты бросил меня? Выходи, все равно найду!
Аня огляделась в поисках свитера и плаща, но с расстройством вспомнила, что раздевалась в комнате, где потом легла спать.
— Дина! — пискнула она в надежде, что подруга, где бы она ни пристроилась поспать, проснется и выйдет к ним.
— Дина?! Этот козел тебе про меня рассказывал? — голосом, похожим на скрежет тормозов, заверещала незнакомка с черными ногтями.
— А вы Дина? — остолбенела Аня.
— Для тебя я Дина-завр! Я вам сейчас тут обоим покажу небо с овчинку! Говори быстро, где этот урод?!
— Я не знаю… на работе, наверное… если вы о…
— О нем, о нем, о Косте — черт ему в гости! На работе? А ты тогда что здесь делаешь?
— Жду его возвращения… А потом хочу уйти… Вы не так все поняли… Вы ведь его жена, да?
Девица запрокинула голову и деланно расхохоталась:
— Жена? Да его женой быть — себя не уважать! Почему свет всюду горит?
— Это я забыла выключить, — соврала Аня, не желая признаваться, что ее страшит темнота, откуда липкими щупальцами к ней тянется нечто, скрытое в потайных уголках квартиры или ее собственного сознания.
— Она еще и хозяйничает! «Забыла выключить» она! Неужели Константин на самом деле позарился… — она небрежно взмахнула рукой снизу вверх и опять вниз, — на такое?.. Ты вообще кто, деточка?
Если Ане поначалу казалось, что девица нарочно произносит слова, глотая гласные и форсируя звук «а», когда он под ударением, то теперь она поняла: по-другому у той просто не получается. Вот и он — московский говор!
Откуда ни возьмись, рядом с оробевшей Аней появилась настоящая Дина.
— Кто она? — прорычала Дина-первая, наступая на Дину-москвичку. — Она твой ночной кошмар! И я твой ночной кошмар!
— Мы твой ночной кошмар! — глухо повторила Аня, отлепляясь о стены. — У тебя есть ровно минута, чтобы исчезнуть отсюда, иначе…
— Иначе?.. — москвичка вскинула выщипанную бровь.
— Иначе тебя ждет очень неприятный разговор на всю оставшуюся ночь.
— Это с тобой, что ли, меня разговор ждет на всю ночь? — фыркнула та.
Аня выдержала почти минутную паузу, во время которой на нее лился поток всевозможных непечатных ругательств. Когда Дина-москвичка вскипела уже настолько, что бросилась на нее с кулаками, Аня отступила и ответила:
— Нет, не со мной. С каким-то солидным мужчиной, который сейчас заглянет сюда и…
Девица ахнула, и тут из подъезда в квартиру шагнул пожилой господин в дорогом костюме и не менее дорогих очках. При виде него она съежилась и почти влипла в стену напротив Ани.
— Значит, так мы поехали в найт-клаб, да? — вкрадчивым голосом киношного злодея констатировал господин, не обращая внимания на присутствие в прихожей посторонних. — Значит, так я могу тебе доверять. Чуть что — ты мчишься к своим прежним любовникам, выясняешь отношения с их новыми пассиями, ведешь себя, как площадная девка, орешь на весь подъезд!
— Вадик, я сейчас расскажу, как все было на самом деле. Ты просто выслу…
— Да на кой черт, прости меня господи, я буду выслушивать ту розовую туфту, которую ты сейчас начнешь мне впаривать? Если бы твой глянцевый мозг мог изобрести то, что могло бы меня удивить, я бы на тебе никогда не женился. Не люблю непредсказуемости и неподконтрольности. Ты это знаешь, поэтому не ври мне и спускайся к машине.
— Я…
— Я сказал — спускайся к машине!
Девица вымелась прочь, напоследок одарив Аню взглядом, исполненным ненависти и презрения. Мужчина повернулся к Ане с Диной и добавил сухим деловым тоном:
— Извините. Это вам за беспокойство, — он привычным жестом извлек из бумажника зеленую купюру и вложил в руку остолбеневшей Ани, как Гоня-Костя из сна — свое глазное яблоко. — Вы же понимаете, мы тут все в какой-то мере люди публичные. Одним словом, я надеюсь, разногласия улажены, и эта… этот фарс не выйдет за пределы вашей квартиры?
Девушки кивнули.
— Вот и славно. Всего доброго.
Он давно ушел, лифт внизу уже лязгнул дверями, выпуская господина на площадку первого этажа, а Дина с Аней так и стояли, переглядываясь, попеременно сглатывая и хлопая ресницами.
— Я тебе говорила, — пробормотала Дина, — что надо уносить отсюда ноги.
Аня подняла руку и посмотрела на бумажку, выданную господином. Дина осеклась на полуслове. На бумажке виднелся портрет кого-то из американских президентов[3] и цифра 1000.
— Мне это мерещится? — на всякий случай спросила Аня.
— Да вроде бы нет… Неплохо! Анька, да ты можешь зарабатывать на инсценировке адюльтера! Слушай, а на тысячу баксов можно купить приличную шмотку?
— Это тебя надо спросить. Не у меня ведь квартира на Остоженке. Откуда я знаю, что можно и чего нельзя в Москве? Может, здесь носовой платок стоит как шасси «Боинга»? И вообще, я считаю, что надо эти деньги отдать Косте.
— Ты что, дура? — разочарованно спросила Дина, опускаясь на пуфик.
— Дин, слушай, а давай я раз и навсегда покажу тебе свою медкарту, чтобы ты никогда больше не задавала мне подобных вопросов?
— Нет, ты прости, Ань, но деньги нам нужны, как воздух! Во всяком случае, мы не настолько богаты, чтобы выбрасывать их на ветер.
— А я не предлагаю на ветер. Я предлагаю…
— …Косте! Угу. Он пропьет их за пару дней, а то еще и копыта отбросит с перепоя. Ты хочешь оказаться виновной в его смерти?
Аня долго смотрела в глаза Дине и наконец вздохнула:
— Он нам помог, даже не спрашивая, во что мы его втравили. Как настоящий мужчина.
— Да-а-а, джигит! С фингалом под глазом!
— Да, джигит.
— Тебя вот один джигит прокатил уже… до дому.
— Дина!
— Ладно, извини. Но ты хочешь сделать откровенную дурь.
— Дармовые деньги добра не принесут.
— А ему — принесут?
— Для него они заслуженные. Может, у человека временные трудности и благодаря этой тысяче он разберется с долгами или…
Дина устало прикрыла глаза и потерла виски:
— Делай как знаешь. Не могу с тобой спорить, ты невменяема!
— Костян, а чего это у тебя двери нараспашку?
Кричали со стороны лифта. Кричали весело, как это умеют делать только старые, сто раз проверенные друзья. Тяжко вздохнув, Дина поднялась на ноги, махнула рукой — «
— И свет горит, — подключился женский голос к двум мужским. — Эй, полуночник, у тебя ночь открытых две…
На пороге, увидев Аню, замерли три человека — два парня и молодая девушка. Вполне прилично одетые и непохожие на алкоголиков.
— Здрассь… — выдавил из себя первый, кругленький как колобок и, несмотря на молодость, уже с большими залысинами.
Второй — худой и высокий — только втянул голову в плечи и вытянул обратно, изображая не то кивок, не то поклон.
— А… вы кто? — спросила блондинка в вязаной лыжной шапочке. У нее были длинные, распущенные по плечам волосы и немного выступающие скулы. Симпатичная.
Больничный халат совсем не красил Аню, и замешательство визитеров было ей понятно.
— Кос… Константин дома? — спросил толстячок.
— Нет. Он сказал, что вернется с работы поздно, — промямлила Аня.
— Как всегда. Ну что ж, соберем его без него! — подхватил худощавый брюнет.
— И женим, — вставила блондинка.
— Надо будет — и женим! Доктор сказал — в морг, значит, в морг. Давайте тогда знакомиться, юная леди. Я Толик, он Винни-Пух… ой! — (Толстячок тут же двинул ему кулаком под ребра, длинный согнулся, заржал и стал обороняться.) — Этот Винни-Пух — Иван. А вы, девушки, знакомьтесь сами. Вер, ну ты уже собирала его, помнишь, где там чего лежит. Давай, дерзай. Нас машина ждет, не возитесь там долго!
— Меня Верой зовут, — сообщила блондинка, входя за Аней в комнату. — Вы на Тольку внимания не обращайте, он всегда такой.
— Я и не обращаю. Я просто не понимаю, что от меня требуется и зачем?
— Собраться и поехать с нами на Ленинские горы.
— Для чего?
— Уф! Ну вспомните, какое сегодня число? Не помните? Тридцать первое. Ну? Ну Хэллоуин же! До завтрашнего дня едем на
Андреевские пруды шабаш шабашить. Представление в этом году обещают просто феерическое! Не прогадаете, поэтому собирайтесь, одевайтесь и ни о чем не думайте — полный расслабон!
Дина тут же предупредила из смежной комнаты, что она-то уж точно никуда не поедет, а сама Аня может делать любую глупость.
— Я умываю руки! — завершила она монолог. — Обе. С мылом.
Вера пристально посмотрела на Аню:
— А там еще кто-то есть?
— Да, там моя подруга, Дина.
— Так, может, и она поедет с нами?
— Скажи этой глухой, что я собираюсь спать! — отрезала Дина.
— Она собирается спать, — машинально перевела Аня.
Тут в двери просунулась довольная физиономия Ивана:
— Хех! А Костик-то, я смотрю — шустря-я-як! Время даром не теряет!
 |
За спиной у Ани Вера многозначительно постучала себе кулаком по макушке и погрозила Винни-Пуху кулаком, думая, что та ее не увидит, но Аня прекрасно разглядела все ее манипуляции в двойном отражении — от зеркальной дверцы в шкафу до зеркала на стене рядом со входом.
— В голове моей опилки — да-да-да! — смешным голосом процитировал Толик и утянул Ивана за шиворот обратно в коридор. –
Чего-чего! Там дамы переодеваются, совсем не соображаешь!
— Ничего они не переодеваются! — прошипел в ответ толстяк. — Стоят и языками чешут!
— Дамы, вы собираетесь или…
— Собираемся! — показывая, что ее терпение на грани, громко протянула Вера. — А завтра, если будет хорошая погода, потусуемся там по окрестностям. Давно на Ленинских не была…
— А какой завтра день недели?
— Суббота… О, а вы по субботам работаете, да?
— Нет. Просто… как-то выпала из жизни… И про тридцать первое октября не помню…
Вера быстро прошлась по шкафам и нишам, вытаскивая то свернутую палатку, то спальный мешок, то куртку для лыжных прогулок («Ночью заморозки обещали!»), то свитеры грубой вязки.
— А где же ваши вещи? Кстати, вы ведь так и не сказали, как зовут вас…
— Аней меня зовут, — тихо ответила Аня. — И вещей у меня здесь нет. И у Дины тоже.
— Девочки, ну скоро вы там? Вот и отпускай вместе двух женщин!
— Да что вы там ноете? Все равно Кости нет еще!
— За Костяном мы сами заедем. Главное — вы поторопитесь, вас ждем.
— Аня, а в чем вы вообще приехали?
— Свитер, плащ.
— Ну давайте, давайте, надевайте свитер-плащ, а по дороге мы завернем к вам, и вы переоденетесь по погоде.
Вера подхватилась и, волоча за собой рюкзак, выскочила в прихожую.
— Что за мужики пошли, не могу прямо! Хоть бы помогли, что ли!
Пока она отчитывала своих приятелей, Аня торопливо натянула на себя свитер, трико, а сверху застегнула плащ. Ей было неприятно надевать несвежие, заношенные вещи после того, как днем она побывала в душе, но делать было нечего. Из смежной комнаты вышла Дина и, поджав ногу, с неодобрительной миной на лице застыла в дверном проеме.
— Между прочим, у нас с тобой были дела на Остоженке, — обиженно напомнила она.
— Диночка, милая, ты не обижайся, пожалуйста! Я попрошу этих ребят и, может быть, завтра они нас туда свозят. Отпускаешь меня?
— А я тебя разве держу? — Дина демонстративно сложила руки на груди и отвернулась. — Ладно, поезжай. Лучше я и в самом деле лягу отсыпаться. В отличие от некоторых, которые как будто совсем не умотались.
— Выспись за меня! — Аня чмокнула ее в щеку и выскочила в коридор.
Ребята остолбенели, но Вера оказалась находчивой:
— Вот! И отлично! И костюма никакого не надо — ну, может, только масочку какую-нибудь поищем!
Толстенький Иван быстро сообразил и подключился к игре:
— А, точно! Верка права! Алан Рикман[4] будет плакать в сторонке, снимать теперь будут Аню, а не его! Стильно! Первый приз за маскарад!
— Нет, ну правда, классно же! Классно же, Толька? — Вера наступила на ногу длинному.
— Ну-у… да. В общем так…
— Да будет вам, — печально усмехнулась Аня. — Я и так знаю, что хуже не бывает…
— Бы… — начал было Винни-Пух, но Вера наступила на ногу и ему.
В эту минуту за их спинами возник еще один человек, намеревающийся войти в квартиру.
Это был хоть и коренастый, невысокий, однако же не полный, а просто крепенький молодой человек в темном полупальто. Щеки и подбородок его покрывала недельная щетина, и небритость ему шла. Что-то знакомое уловила Аня в его веселых, не то темно-серых, не то светло-карих глазах.
— А, Вано! — он размашисто пожал руку толстячку. — Толян! — поприветствовал Анатолия, а Вера просто клюнула его в небритую щеку и укололась. — Здоров! А чего это вы все в дверях застряли?
— Ты уже все, свободен? — спросила блондинка.
— Я свободе-е-е-ен! — пропел тот на мотив одной известной песни. — А что?
— Как — что? Хэллоуин!
— А-а-а-а-а! Вот так! Забыл! Аня, они напугали вас, черти эти?
— Нет, просто с собой забирают.
— Ну так — черти, понятное дело!
— А вы кто?
Небритый заморгал, показал профиль, фас, профиль с другой стороны.
— Не узнаете? Костя я!
— Костя?! А как же…
— А, это… — он неопределенно взмахнул рукой у лица. — Я в одном сериале играю бомжа. Вот что значит — не сняв грим, пойти на перерыве в магазин.
— Это вы?!
— Угу. Говорю ж — сериал сейчас снимают, дурацкий, про криминал. Очередной детектив. На НТВ покажут. Хоть убейте, но названия не припомню! Да черт с ним, с сериалом. Спасибо хоть такая работа есть. Всё собрали? Аня, а вы хотя бы поесть нашли?
— Да, спасибо.
— Ну всё, тогда едем, едем, едем! — он приобнял Веру за талию и, уведя к лифту, что-то заговорил ей на ухо; та охотно кивала и через плечо оглядывалась на Аню.
— Ты золото! — воскликнул Костя и в ответ на поцелуй схлопотал шутливый подзатыльник.
Анатолий же просто захлопнул дверь.
У подъезда их ждал белый микроавтобус — обычное маршрутное такси, только без номера рейса. Салон был набит пакетами с карнавальной одеждой, на креслах рядом с водителем лежали две огромные рельефные красно-рыжие тыквы с вырезанной сердцевиной и страшными рожами.
— Пожалуйте! — Костя галантно подал руку Ане, помог ей войти в машину и сел напротив, чтобы удобнее было говорить. — Вы успели отдохнуть до приезда этой орды?
Вера объясняла водителю дорогу к своему дому.
— Я даже успела выспаться. Так вы правда актер!
— Гм… как бы… Нет, у меня есть диплом. Просто окончание вуза еще не гарантирует хорошего трудоустройства. Даже если это вуз театральный. Короче говоря, серьезными картинами я перед вами похвастать не могу. И вряд ли когда-нибудь смогу.
— Ну и зря вы так. Бывают же и счастливые повороты судьбы!
— Я реалист.
Аня вдруг о чем-то вспомнила, завозилась в кресле, расстегнула кнопку плаща, полезла в карман халата и наконец-то извлекла тысячедолларовую купюру:
— Вот.
— Что это?
— Это вам. Когда вас не было, заходила женщина по имени Дина, а ее муж дал мне тысячу за молчание.
— Дина? — Костя нахмурился. — Что-то я не могу вспомнить… Как она выглядела?
Аня описала скандальную визитершу, но тот снова покачал головой:
— Нет, не знаю такую. В жизни не знался с Динами, кроме этой вашей знакомой в метро. А зачем вы мне деньги отдаете?!
Аня смутилась:
— Потому что я здесь вообще не при делах.
— Так и я не при них! — жизнерадостно рассмеялся Костя, откидываясь на спинку кресла. — Нет уж, оставьте эти деньги у себя. Здесь как: дают — бери, бьют — беги. Добро пожаловать в столицу, уважаемая Анна!
— Но…
— Лучше мы с вами завтра заскочим в магазин и купим вам нормальную одежду взамен этой. А деньги пока спрячьте, чтобы не потерять.
— Нам с Диной нужно завтра на Остоженку…
— И на Остоженку обязательно съездим, отвечаю! Не переживайте. Это вы, наверное, меня «в образе» испугались и теперь все еще видите во мне какого-нибудь маньяка с топором? Ну ничего, сейчас привыкнете. На Воробьевых горах сегодня столько нечисти соберется, что я на их фоне вам ангелом покажусь… Если только Верунчик не переоденет меня летучей мышью или еще каким-нибудь тотемом вурдалаков, с нее станется. Да, Верунчик?
Та, надев на руку одну из тыкв и вращая ее на кулаке, любовалась прорезями.
— Что такое? — спросила она, не отвлекаясь.
— Я говорю — правда ты меня любишь?..
— Неправда! Ты колючий и не в моем вкусе.
— Я имею в виду, любишь переодевать упырем, а то и кем похуже!
— А, это да — люблю!
Аня подергала Костю за рукав и зашептала:
— На какие Воробьевы? Вера про Ленинские горы говорила!
— Так ведь это одно и то же! Вера местная, она с детства еще не отвыкла их Ленинскими называть, а когда я сюда поступать приехал, их только-только переименовали назад, в Воробьевы. Ай, да тут про каждую достопримечательность часами истории можно рассказывать!
Вера выглянула в окно и повернулась в салон:
— Чего вы там шепчетесь? Аня, пойдем со мной!
— Кстати, — прибавила она, открывая дверь в подъезд, — а давай перейдем на «ты»?
— Я не против.
— Костя попросил, чтоб я подобрала тебе гардероб. У меня есть кое-какие вещи, в которые я не влезаю, а тебе они будут впору. Вот хорошо, что не выбросила! А хотела! Прости, а ты беженка, да?
Аня отвернулась.
— А из какого города?
— Ты все равно вряд ли его знаешь. Это по сути большой поселок в горах, его нет на картах…
Пока они поднимались наверх, оставшиеся в микроавтобусе мужчины принялись обсуждать маршрут.
— Давайте выйдем на «Ленинском проспекте» у метро — и туда, вверх, через Гагарина, — ожесточенно зевая, предложил Костя.
— Да ты что, упал? — возмущенно запротестовал Винни-Пух. — Семь верст киселя хлебать!
— Похудеть боишься? — гоготнул Толик.
— Да уж лучше толстым быть, чем такой оглоблей вроде тебя! — беззлобно парировал Иван. — Не хочу я пешком пилить, сегодня целый день перед мольбертом отстоял!
Костя молча подал ему банку пива.
— Ладно, согласен, — тут же последовал ответ. — Через Гагарина так через Гагарина. Потом не плакать!
Анатолий перевесился через спинку и шепнул на ухо Косте:
— А кто она — Аня?
— Да так, знакомая…
— Предупреждать, между прочим, надо. А то мы ввалились…
— Вы всегда вваливаетесь, поэтому было бы странно, если бы на этот раз вдруг взяли и не ввалились.
Наконец девушки вышли из подъезда, и Аню было не узнать.
Маршрутка рванула к центру города. Теперь Костя и подавно не сводил глаз со своей новой знакомой.
— Как я вас угадал! — сказал он вдруг. — Я ведь сразу вас именно такой увидел. В том пальто и сапогах…
Пряча руки в рукава, не привыкшая к такому вниманию девушка смущенно потупилась.
 |
Киря служил администратором при шоумене Нагафенове. В миру звали его Кириллом, но на работе к нему обращались не иначе, как Киря, хотя годочков Кире было хорошо за сорок, а то и под пятьдесят.
— На кого я только ни ишачил… — ударялся иногда в воспоминания романтичный Киря. — Было дело, чуть к Софии Михалне… — он указывал наверх и вид делал крайне значительный, — в администраторы не попал. Но не срослось, п-ф-р-р-р-р! Случалось и по морде схлопотать, тоже не без этого, да! А что, все могут начальству под горячую руку попасть, и я попадал. Но не жалуюсь! Не жалуюсь! Грех жаловаться. Я через эту работу таких людей повидал — ба-а-атюшки! Вам и не снилось! Даже, бывало, у меня имя спросят, а кто и в жилетку высморкается. По пьянке, чего ж. Мол, хороший ты мужик, Киря, всегда выслушаешь, поймешь. А я такой. Я всегда, если надо, выслушаю. Потому и при деньгах, чего вам тоже желаю!
Но трезвел Киря и снова становился лощеным лакеем мира гламура — и вчерашние собутыльники ни к нему, ни к его очередному хозяину подхода не имели. Взглянет — как отрежет. Этому годами учиться нужно!
Сегодня вечером Киря терпеливо ждал. Он не мог нарадоваться на Василия Нагафенова — пожалуй, в его карьере это был первый совершенно адекватный представитель российского бомонда. Не совсем без капризов, но всё в рамках допустимого. И особенно спокойным Нагафенов стал после истории двухнедельной давности, вспоминать о которой любил не слишком.
Киря знал, что лежит сейчас Вася в огромной ванне, в казбеках-эверестах пушистой пены, и, щуря на кошачий манер искушенные зеленые глаза, посматривает на горгулий с химерами, прихотливо рассредоточенных по краям мини-бассейна. Вот только вместо опасных острых рогов и клыков у мраморных чудовищ мирные скругленные крючки для полотенец. Помнил Киря и то, что через полтора часа назначен у Нагафенова эфир «на натуре», а у них с главным руководством канала-заказчика вопросы улажены еще не все, и что хорошо бы это все ж уладить пораньше.
Нагафенов жил в роскошной двухуровневой квартире с множеством комнат и видом на Москву-реку. И если центр столицы в тихую безветренную погоду задыхался от чудовищного смога, то место, где стоял его дом, было самым чистым в городе, озелененным и облагороженным.
В журнале «Форбс» Василий назывался одним из самых завидных женихов мира, а квартиру его дотошные журналисты оценивали в семнадцать миллионов долларов, и это по самым-самым скромным подсчетам.
Однако сам Нагафенов был достаточно умен и самоироничен, чтобы принимать хвалу и клевету равнодушно. Он называл себя «селебрити»[5] и при каждом удобном случае открыто потешался над такими же, как он, «мегазвездами». Особенно часто его мишенями становились Муся Кошак и Стеша Животчинский. За это Муся и Стеша люто его ненавидели, а оттого на тусовках старались расцеловаться с ним как можно более задушевно, чтобы папарацци не подловили компрометирующий кадр, а желтые репортеры не растрезвонили по всем таблоидам, будто Муся и Стеша обижаются на Васю из-за его правдивой на них сатиры. Сокрытие истинных чувств к Нагафенову стало для Кошак и Животчинского навязчивой идеей. Иногда им снились кошмары, будто шоумен забирается им на плечи, обвиваясь, как змий-искуситель, и начинает перечислять всех, по головам кого они пришли к своей всенародной славе, а они при этом стоят посреди огромной многолюдной площади и обязаны улыбаться в ответ на его слова. Улыбаться во что бы то ни стало, хотя в них уже летели гнилые помидоры и тухлые яйца, а крики «Жулье проклятое!» стояли в ушах. И все потому, что однажды Нагафенов поступил подобным образом в реальности.
— А вот и мы, — сказал тогда он со сцены, обнимаясь с ведущими представление Кошак и Животчинским, — вот и мы, выкидыши этого циничного-циничного-циничного-циничного мира гламура! Муся, ты можешь скрыться за женственной спиной Животчинского, когда нас начнут забрасывать пищевыми отходами, ведь он все равно убежит со сцены — вот с ним и смоетесь. Свою спину, увы, не предлагаю: как настоящий мужчина, я приму весь огонь на себя!
А зрители покатывались со смеху, раз и навсегда зачислив Нагафенова в народные любимчики. Да хоть бы даже он спорол чушь, хоть бы облил кого-нибудь принародно содержимым своего бокала — всё, всё прощалось Василию. Ему даже советовали пойти в большую политику.
— Как он режет правду-матку! — восхищался легион его поклонниц. — Видел, как Животчинский надувал силиконовые губки? Ах, Нагафенов — это что-то! Лапочка! Настоящий мужик, не то что все эти гомики и тети-лошади!
Первым делом, увидев покинувшего ванную комнату Нагафенова, Киря поздравил того с легким паром.
— А… добрый вечер, Кирилл Николаич! Рад видеть! Весь в трудах…
— Аки пчела! — поддакнул Киря. — Нам бы с вами поторопиться, Василий Александрович. Там с Никитиным вышла небольшая несрастуха по документам, надо бы в офис заехать, чтобы вы свою подпись поставили.
— Гм, а что же не привезли сюда? Я бы тут подписал, не вопрос, — Нагафенов спокойно снял с бедер полотенце и так, будто был одет и даже при параде, отправился к гардеробной, а рядом семенил администратор, объясняя, почему нельзя было привезти бумаги на дом.
— Ну надо ж, какие недоверчивые! — рассмеялся Василий, выслушав его, и стал неторопливо, методично выбирать себе белье и одежду для выхода.
— Но зато чертовски, даже дьявольски выгодный контракт, Василий Александрович! — вскричал Киря и пофыркал носом, развеселившись собственным каламбуром: все-таки речь шла о Дне, вернее, ночи Всех Святых. — А работы-то, на самом деле, с гулькин нос всего — тьфу, а не работа, Василий Александрович!
— Ну понятно, понятно. Не хотят расслабляться, доверяй, но проверяй, а то вдруг «царь-то — не настоящий»! Похитили Нагафенова, подменили — и давай от его имени автографы раздавать.
Нагафенов сел к зеркалу, включил над ним яркий осветитель и принялся гримироваться. Киря демонстративно постучал по столу и поплевал через левое плечо:
— Что вы такое говорите, Василий Александрович! Нам тогда переполоха за глаза хватило! Думал, с инфарктом свалюсь! Вот, предлагаю вам обратиться в хорошее охранное агентство. А вы меня не слушаете совсем! А ведь там ребята — всем ребятам ребята. Даже ваша любимая Кошак и та…
— Кошак там себе не столько телохранителей, сколько трахальщиков подбирает, не сказать еще грубей, — ухмыльнулся Нагафенов, подмазывая глаза темными тенями и становясь похожим на стильного упыря из голливудского блокбастера. — Кому она нужна, — (Одним движением провел черной помадой по нижней, потом по верхней губе и, сжав их, слегка пожевал, размазывая краску.) — как не за деньги?
Киря услужливо хихикнул. Ему было все равно — к Мусе он был совершенно равнодушен. Но поскольку хозяин ее не любит, всегда следует делать вид, будто разделяешь его антипатию.
— Ох, но как же все-таки мы тогда испереживались, Василий Александрович! Ну как так: мобила не отвечает, вас три часа нет, съемки вот-вот начнутся… И при том я-то знаю, какой вы ответственный и пунктуальный чело…
— Ну хорошо, Кирилл Николаич, хорошо, — поморщился шоумен. — Если считаете нужным — наймите бога ради двоих вышибал пообезьянистей. Хотя это всё, конечно же, баловство и излишества.
Киря вздохнул не без облегчения. Все-таки здорово, что Нагафенов — знаменитость разумная и не упрямая. А то ведь попадаются такие, что хоть кол им на голове теши.
— Не опаздываем?
— Нет, в самый раз. Съемочная группа уже готова, будут на месте. Ах, да, постойте! Давайте лучше вот это наденем, Василий Александрович?
— Фрак?
— Ну да, фрак! Вот, давайте-ка приложим. Ну, видите?
— Хм… Ну да, я и не подумал. Действительно в тему. Да вы прирожденный имиджмейкер, Кирилл Николаич!
— Опыт, опыт, не более того. Многолетний опыт. А накидку мы вам в студии подберем, гримеры уже в курсе, озадачили костюмеров, те ищут.
Напоследок Нагафенов оглядел себя во весь рост, остался доволен и щелкнул пальцами:
— Вперед!
Киря остановил взгляд на серебряном когте, словно тот был маятником гипнотизера. Так они и сели в машину — замолчавший администратор и самодовольный шоумен.
Автомобиль помчал их в сторону Останкино.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |