"Бернард Маламуд. Жильцы" - читать интересную книгу автора

строчкам. Почему вы не уходите, не даете мне спокойно работать?
- В жопу искусство, сердце важнее ума. Погодите. Лессер, на днях вы
получите по заслугам. Попомните мои слова.
Гулкий удар его кулака эхом отозвался в холле.

*

Лессер бросил писать и пошел читать в туалет. После того как за дверями
стихло, он еще раз попытался заставить работать свою авторучку, но чернила
не шли, хотя он дважды заправлял ее. Волевой акт не возымел действия.
Локомотив покрылся коркой льда и стоял, как окаменелый мастодонт, на
промерзших стальных путях. Пароход дал течь и стал медленно оседать, пока
его не стиснула со всех сторон Миссисипи, застывшая в зеленый лед, полный
мертвых зубаток.
Пусть ты агонизируешь, но лучше притворись, будто перестал писать по
своей воле. Дневной урок выполнен, ты расслабляешься в уборной. В этой книге
сказано: "Нечего и думать, что Эпической поэме я посвящу менее двадцати
лет", Колридж. Лессер закрывает глаза и прочитывает последние страницы
рукописи. Он пытает судьбу: он живет для того, чтобы писать, и пишет для
того, чтобы жить.

*

Писатель стоит на крыше посреди зимы. Манхэттен обтекает поток белой
воды. Возможно, идет снег. На Ист-ривер дает гудки буксир. Левеншпиль,
похожий на таинственного незнакомца, если не самого князя тьмы, запаляет
крохотный костер в груде древесных стружек, наваленных в подвале. Дом
охватывает ревущее пламя. Топка взрывается не единожды, а дважды в честь
обоих поколений своего существования. Здание содрогается, но Гарри хорошо
сидится и пишется за его столом, он представляет себе, как сооружают дом по
соседству, и продолжает делать свое дело несмотря на завывающее пламя и
мятущиеся тени, рвущиеся вверх по зловонной лестнице. Со стен с треском
падают горящие тараканы. Никто не говорит "нет", поэтому пламя неизбежно
вздымается ввысь и, корчась, с ревом врывается в дверь к Лессеру.

Конец романа

в

Наутро мокрый пес с кровоточащим глазом проскакал шесть этажей, тявкнул
и поскребся в дверь Лессера. Невзирая на жалобный скулеж, Гарри сграбастал
то хнычущую, то рычащую дворняжку за истрепанный веревочный ошейник и,
подманивая ее твердым, как кость, куском черствого хлеба, благополучно
сволок ее вниз по лестнице и выставил из дому. Если б можно было так же
легко обойтись с Левеншпилем!
Взбегая вверх по лестнице, Лессер услышал приглушенные крики,
отдаленный плач - неужто покойницкая на этаже? Он уже слышал раньше подобные
звуки, неопределенные, зыбкие. Трудно сказать, где и какие, - уж не
отслаивались ли они от городского шума? - или взялись откуда-то из-под
земли? - они пели на странном языке. Конечно, если у вас чуткий слух, что не