"Сергей Малицкий. Возвращение Алателя ("Арбан Саеш" #1) " - читать интересную книгу автора

больше, чем снаружи. И незнакомец, когда оборачивается и подбадривает
взглядом, кажется много старше своих лет. Как легко он движется вслед за
Лукусом! Несмотря на то, что пристроил на плечах тяжелый сверток с доспехами
чужака и пополнил мешок принесенными Даном овощами! К тому же у него нет
оружия, и говорит он на ари с каким-то странным акцентом. Непонятно.
У него странное имя. Саш, называет его Лукус. Никогда Дан не слышал
такого имени. И все-таки, почему Саш так легко бежит, пожалуй, даже легче
Лукуса-травника? Ведь Лукус - белу, они выносливее людей. Неистребимый
змеиный народ, называл их дядя Трук. Хотя ноша Лукуса невелика - мешок с
травой, небольшой белужский лук со стрелами, маленький, словно игрушечный,
меч и закопченный топор стражника. Но главное не удивительная выносливость
Саша или Лукуса. Главное, чтобы он, Дан, выдержал этот бег.
Ему очень тяжело. До города почти три дюжины ли. Они пробежали только
часть пути, а мешок с половиной меры соли словно разрезал плечо до кости.
Ребра разламываются в боку, по которому он стучит при беге. Вкус крови на
губах. Свист в груди. Никогда мальчишке не приходилось так бегать. Хотя дядя
и говорил, что из него будет толк. Особенно когда Дан перещеголял Трука в
стрельбе из лука, попадая малу в ушную раковину с трех дюжин шагов. А всего
лишь три года назад, когда в изорванном платье без гроша в кармане Дан
появился на пороге дома Трука, мальчишка не мог даже натянуть тетиву. Потом
пришел Лукус и показал, как надо держать лук, как прицеливаются и как
концентрируются на полете стрелы, продолжая управлять ею уже после того, как
отпущена тетива. Правда, пришедший однажды с Лукусом горбатый старик сказал,
что было бы не менее полезно обучить мальчишку грамоте, да разве это
возможно, если даже сам Трук почти не умел ни читать, ни писать? Тогда Дан
промолчал. Отец говорил ему, что умения развиваются не для хвастовства, а
для необходимости. И умение читать и писать, которому он успел обучить сына,
тем более.
Лукус всегда учит. Вот и теперь он бежит рядом и говорит, что Дан бежит
неправильно - занят своими мыслями, ноги движутся отдельно от головы. Еще он
говорит, что дыхание Дана слишком мелко и неравномерно. Но разве оно может
быть равномерным, если он с трудом удерживается от того, чтобы не упасть?
Саш улыбается, потому что Лукус учит теперь не его, а Дана. А Лукус на бегу
вглядывается в лицо мальчишки и объявляет привал. Интересно, что он увидел?
Впрочем, это не важно. Дан все равно уже не мог бежать, но никогда бы не
признался в этом и, скорее всего, умер бы вот так на бегу, как воин в бою.
Прямо в этой траве в отдалении от тракта, потому что Лукус сказал, что по
тракту идти нельзя...

17.

Дан оказался крепким орешком. Он бежал на одном упрямстве, почти теряя
сознание от изнеможения. Когда Лукус все-таки объявил привал, мальчишка
медленно снял с плеча мешок, лег на спину и забылся тяжелым и нездоровым
сном.
- Помоги мне, - попросил белу.
Бережно расходуя воду, они аккуратно промыли ожоги на лице и руках
мальчишки, затем Лукус достал глянцевый мешочек, выдавил на палец желтоватую
маслянистую жидкость и смазал раны.
- Это масло белокопытника, - объяснил он Сашке. - Я лечил им твои руки.