"Борис Малиновский "Путь солдата" " - читать интересную книгу автора

заполненных эвакуируемым гражданским населением. Когда он снова тронулся, мы
услышали истошный крик, а затем раздался дружный хохот солдат: с пригорка,
догоняя уходящий состав, в рясе, закинутой на плечи, бежал поп, делая
нелепые прыжки из-за спутанных штанами ног, оглушительно вопя:
- Во-осподи, останови! Во-осподи, останови!
Очевидно, солдатский гогот и отчаянные крики попа насторожили
машиниста - поезд замедлил ход. Неудачник, поправив рясу, вскарабкался в
вагон...
Куда же все-таки перебрасывают нашу часть? Командование полка,
наверное, знало. Мы же следили за станциями. На второй день понял: эшелоны
пройдут через Иваново! От радости не знал, что делать,- на одной из станций
пересел из теплушки в кабину автомашины, стоявшей на открытой поездной
платформе, и запел известную тогда всем "Катюшу". Впрочем, вряд ли это можно
назвать пением. В детстве я никогда не пел, да и сейчас не пою. Нет ни
голоса, ни слуха. В строю - после команды старшины: "Запевай!" - только
открывал и закрывал рот, пытаясь создать видимость пения, чтобы не
заработать наряд вне очереди.
В нашей семье я был третьим ребенком. По семейному преданию, отец при
моем рождении сказал: "Ну вот, опять мальчишка!" Зато потом родилась
девочка - моя сестра, а первенец, Костя, умер от скарлатины. Нас осталось
трое. Отец и мать работали учителями. Когда я родился, они жили в селе Лух
Ивановской области. Году в 1925-м наша семья перебралась в город Родники, а
в 1935-м - в Иваново. В школу пошел одновременно с братом Левой-я в первый,
а он, подготовленный дома отцом,- сразу в четвертый класс. Отец и мать очень
любили нас. В дни болезней мама вся отдавалась уходу за нами. Отец, внешне
суровый и неласковый, был очень добрым человеком. С мамой они жили так, что
в моей памяти нет случая не только ссоры, но даже намека на недовольство
друг другом. Единственными замечаниями, которые позволял себе отец по
отношению к матери, и то в шутливой форме, были напоминания, что где
находится: отец очень любил порядок во всем, а мама его часто нарушала.
Нам предоставлялась полная свобода действий. Это сказалось и на том,
что, когда я после десятого класса решил поступать в Ленинградский
индустриальный институт[1], ни отец, ни мать не сказали ни одного слова
против. Отец учился в этом городе[2] и тогда еще полюбил его. Он
рассчитывал, что мне можно будет вначале пожить у моей двоюродной сестры
Зои, давно перебравшейся в Ленинград.
Аттестат отличника в то время давал право поступления в вуз без
экзаменов. Меня приняли, но не дали общежития. У Зои, которая меня приютила,
в маленькой комнате жило трое: она, муж и дочь, ей было трудно и без меня.
Увидев объявление, что горный институт предоставляет студентам общежитие, я
сумел еще до начала занятий перейти туда. Начал старательно заниматься. Было
трудно отвыкнуть от родного дома. Читая письма от отца и матери, полные
заботы и участия ко мне, нередко потихоньку пускал слезу. Когда в газете
прочитал указ о призыве в Красную Армию окончивших среднюю школу в 1939
году, решил, что он меня не коснется, и написал домой об этом. А через
десять дней получил повестку из военкомата.
...Полный радостного ожидания, я перебрался обратно в теплушку и
забрался на нары, где уже спали остальные бойцы.
Утром 24 августа наш эшелон прибыл в Иваново. Остальные были еще в
пути. Попросив разрешения у старшего по вагону замполита Степаненко