"Владимир Малов. Семь пядей" - читать интересную книгу автора

Чуть позже он сделал слабую попытку сесть за письменный стол с
учебником физики. Открыв учебник, Витя искоса взглянул на портфель, и Мозг
тут же промыслил - раз Витя просил его взять на себя заботу об успешной
сдаче экзамена, значит ему незачем ломать голову над учебником самому. Не
настаивая, Витя с большим удовольствием отложил учебник в сторону.
Кажется, всерьез наступала новая жизнь, жизнь без забот и волнений...




ЧАСТЬ ВТОРАЯ


1

Серафим Валентинович, учитель физики, вздохнул и посмотрел на окна с
глубокой тоской. Ничего хорошего он не увидел. Окна были распахнуты
настежь, но вместо желанной прохлады с улицы в них вливался обжигающий
зной. Мощные солнечные лучи усердно преломлялись в оконных стеклах, и
поэтому на стекла больно было смотреть. Полюс холода, сугробы и снегопады
существовали где-то в другом, далеком от реальности мире.
Серафим Валентинович еще раз вздохнул и придвинул к себе поближе
экзаменационную ведомость. Бумага тоже была теплой от солнца. За спиной
учителя, там, где висела доска, шел монотонный, словно размякший от жары,
ученический рассказ о некоторых физических явлениях, объединенных
вопросами одного билета.
Теплая ведомость отражала точное положение дел. На текущий момент в
ведомости были восемь четверок и четыре пятерки. Троек и двоек не было.
Один ученик отвечал, трое других у доски готовились к ответу - против их
фамилий были поставлены точки. Остальные графы были пока пусты -
взволнованные и напряженные, остальные ученики сидели на своих местах и
ждали очереди.
Учитель немного поколебался и украдкой расстегнул еще одну пуговицу на
своей белой полотняной рубашке. Расстегивать дальше уже не позволяли
правила поведения в обществе. Рубашку очень хотелось снять совсем, но на
экзамене об этом нечего было и думать. За спиной продолжался монотонный,
словно резиновый, ответ. Послушав еще немного, Серафим Валентинович мягким
голосом сказал: "Хорошо!" - и клетчатым носовым платком вытер лоб.
Одно из оконных стекол преломляло солнечные лучи хуже, чем все
остальные. Серафим Валентинович вдруг увидел в нем свое отражение -
толстенький, маленький и кругленький человек в белой рубашке и в белых
полотняных брюках, сидя за кафедрой, совершенно изнывал от жары. По лицу
человека, мешая видеть как следует, струились противные ручейки пота. Весь
внешний вид был далек от должной экзаменационной строгости и
торжественности. Учитель вздохнул, вывел в ведомости очередную четверку и,
сделав усилие, повернулся назад.
Справа и в центре доски дела шли именно так, как и должны были идти:
Лариса Свечникова и Аркаша Исаченков, твердые четверочники, бойко стучали
по доске кусочками мела, возводя на ней именно те физические построения,
которые можно было оценить твердыми четверками. За Ларису и Аркашу