"Приключения 1975" - читать интересную книгу автора (Рыбин Владимир, Прокофьев Вадим, Коротеев...)

УДАР БЕШБАРМАКОМ[5]

В 21.17 дежурному горотдела позвонил дружинник Измук Хабибов и, срываясь на крик, сообщил, что убит Кямиль. Произошло это сию минуту возле магазина № 36 на Морской улице.

Дежурный немедленно связался по рации с оперативным нарядом, патрулировавшим по городу на автомашине. В 21.23 наряд прибыл на место происшествия. Еще до прибытия наряда Хабибов обнаружил, что Кямиль жив, хотя и находится в бессознательном состоянии, и вызвал «Скорую». Опергруппа еще застала пострадавшего, поэтому в первые минуты, по сути дела, занималась Кямилем. После его отправки в больницу были выяснены подробности и предпринята попытка обнаружить преступника на близлежащих улицах. Вскоре приехал дежурный следователь прокуратуры, составил протокол осмотра места происшествия, уже по всей форме допросил очевидцев. Их было двое: напарник Кямиля по патрулированию Хабибов и заведующая магазином № 36 Самедова.

Сейчас начало двенадцатого ночи. Мы все в шахиновском кабинете. Мы — это Кунгаров, старший наряда Сардаров, следователь прокуратуры Зонин, Мухаметдинов — вот уж кто мог не приезжать на ночь глядя, но, не сообщи ему дежурный о происшествии, страшно обиделся бы, а уж сегодня, когда такое случилось с дружинником, да еще с «нашим» Кямилем, век не простил бы.

Шахинов только что в очередной раз звонил в больницу. Ответили, как и прежде: «Осуществляются меры реанимационного характера».

— Пожалуйста, Сардаров, — сказал Шахинов и, обращаясь ко всем: — Курить можно.

Сухо щелкает клавиша магнитофона. Шуршание пленки, затем женский голос: «Совсем немного от магазина отошла, вдруг…»

«Не волнуйтесь, — голос Сардарова, — давайте по порядку. Назовите себя».

«Самедова Азиза ханум… Азиза Беюкага кызы.[6] Завмаг — продавец магазина номер тридцать шесть, от второго гастронома горпищеторга. В девять часов магазин закрыла, совсем немного отошла, вдруг он, на руке железо, бешбармак да… говорит: «Убью…»

«Кто он?»

«Мужчина да… Часы, кольцо отдала… Говорит: «Деньги давай!» Это время дружинник келди.[7] Он сразу убегал, потом видит: дружинник догонять будет, ударил железом по голове и совсем убегал».

«Откуда знаете, что преступник ударил Кямиля, то есть пострадавшего, железом?»

«Вай… Сразу лежал, такой болшой рана был, кровь был. Железо да, бешбармак…»

«Хорошо, продолжайте».

«Потом этот парень, дружинник да… тоже подбегал… Я ему кричала: «Убили, убили!» Он автомат ходил, милицию звонил… Потом «Скорой помощь» звонил… Потом… и все».

«Объясните, как выглядит преступник, какой собой?»

«Я его не знаем… Молодой из себя… такой болшой… И на голове кепка болшой…»

«Лицо запомнили?»

«Темно был, как запомнить?»

«Если увидите, узнаете?»

«Может, узнаем… совсем рядом стоял… Кольцо, часы взял… Может, узнаем».

— Я неоднократно просил не перебивать очевидца, все вопросы задавать потом, когда свидетель полностью выскажется, — недовольно сказал Шахинов.

— Побыстрее хотелось…

— Куда ж торопиться? Вы ж, надеюсь, сперва преследование организовали, а уж потом занялись выяснением подробностей?

— Конечно, потом. Кроме того, опрошены водители третьего автобусного маршрута. В двух кварталах остановка.

— Это нам уже известно. Что добавите, товарищ Зонин?

— Подробно описаны кольцо и часы. Преступник говорил по-русски, но с акцентом. Пожалуй, все.

— Вы не пытались выяснить, о каких деньгах шла речь?

— Нет, упустил, — вздохнул Сардаров.

Мысль Шахинова ясна. Если бы Самедова была случайной прохожей, то требование преступника: «Деньги давай…» не имело бы значения, но она вышла из магазина, где работает, и это обстоятельство существенно меняет дело. Преступник мог знать о каких-то конкретных деньгах, о которых пока не знаем мы, а это означало бы, что выбор его не случаен, что объект нападения определен заранее. А раз так, то и нам будет легче искать его.

— Завтра допрошу директора гастронома о порядке инкассации выручки, — быстро отреагировал Зонин.

— У кого еще вопросы по Самедовой? Слушаем Хабибова.

Снова щелчок магнитофона.

«Хабибов Измук, дружинник. Работаю на химическом заводе оператором. Мы с Кямилем Алиевым начали патрулирование в двадцать часов. В десятом часу Кямиль предложил пройти по Морской, чтобы кратким путем выйти к Дому культуры; там в половине десятого кончается киносеанс. Не доходя немного до магазина мы заметили мужчину и женщину. Я подумал, что просто парочка, а Кямиль, видно, сразу догадался, в чем дело, и бросился к ним. Мужчина побежал через проезжую часть к дому напротив, Кямиль за ним. В тот момент, когда я поравнялся с женщиной и она сказала: «Бандит, грабил меня…», я увидел, что мужчина вдруг повернулся навстречу Кямилю и Кямиль упал. Это произошло так неожиданно, что я даже не видел удара. Только слышал, как женщина закричала: «Убили, убили!» После этого преступник скрылся за углом дома, и я понял, что не сумею его догнать…»

— Струсил, — резко вставил Рат.

«Кямиль был как мертвый, голова в крови. Я из автомата позвонил дежурному, а потом, когда мы с женщиной поняли, что Кямиль жив, в «Скорую помощь». Женщина мне объяснила, что является заведующей магазином, напавшего на нее мужчину не знает».

Голос Сардарова:

«Опишите внешность преступника».

«На улице темно, все произошло очень быстро. Мне запомнилось, что он высокого роста…»

«Как был одет?»

«Да, на нем не было пальто. Какой-то короткий плащ или, может быть, куртка… На голове широкое кепи».

«Вы сумели бы узнать его при встрече?»

«Сейчас мне трудно сказать. Может быть, узнаю… по внешнему виду…»

— Я подробно зафиксировал показания Хабибова в части объяснений, данных ему Самедовой. Существенных расхождений нет, — сообщил Зонин. — С протоколом осмотра товарищи уже знакомы, но я тут схему набросал для наглядности…

— Давайте, давайте, это необходимо, — оживился Шахинов.

Мы сгрудились вокруг стола, рассматривая исчерченный разноцветными карандашами лист бумаги.

— Вот Морская, — пояснил Зонин. — Один фонарь горел в самом начале улицы, а здесь освещенный магазинчик. До магазина идет забор стройки, у края тротуара большое дерево. Здесь, между деревом и забором, преступник остановил женщину — это в десяти метрах от магазина. Как видите, выбор места нападения не случаен: с одной стороны — глухой деревянный забор, а проезжую часть закрывает дерево. Дружинники появились отсюда, а эта стрелка указывает направление, по которому первоначально побежал преступник.

Синяя стрелка затем поворачивала назад, утыкаясь в преследовавшую красную. В точке соприкосновения синей и красной стрел — черный крестик, обозначавший место падения Кямиля, почти на середине проезжей части улицы. Потом острие синей стрелки вновь устремляется в противоположном направлении и скрывается за углом заштрихованного прямоугольника.

— В этом двухэтажном доме бытовые учреждения: прачечная, химчистка, ремонтное ателье. В 8 часов все закрывается, дом вымирает. Это опять-таки подтверждение моей версии об обдуманности нападения, — продолжает Зонин.

Я с ним не сталкивался раньше, знал только в лицо. Ему не меньше сорока, но он из «породы мальчишек»: светловолосый, ясноглазый и без единой морщинки; такие стареют сразу, но уже после шестидесяти. Судя по всему, он действительно опытный следователь, однако «моя версия» неприятно резанула слух. Тем более после невыясненной детали с деньгами. Хороша версия, по которой обдуманно и заранее готовятся напасть на случайного прохожего.

— Значит, он скрылся за торцовой стороной дома, а что там дальше?

— Дальше жилая пятиэтажка. Впритык, — отвечает Кунгарову Сардаров.

А ведь Рат, я знаю, уже побывал там сегодня. Значит, ему тоже не понравилась зонинская самоуверенность, и он задал свой вопрос потому, что на схеме на месте пятиэтажки пустое место.

Зонин морщится:

— Моя схема не план города.

— По-моему, это важно, — вмешался Шахинов. — Не возражаете?

Он забирает схему и аккуратно дочерчивает недостающее здание.

В других обстоятельствах Рат обязательно шепнул бы мне что-нибудь вроде: «Дорвался…» — шахиновское пристрастие к схемам, графикам и вообще чертежам общеизвестно, — но сейчас не до шуток.

— В этом доме можно найти людей, видевших бежавшего преступника, как вы думаете? — И, не дожидаясь зонинского ответа, Сардарову: — Надо было обойти жильцов тут же.

И не подчиненный Шахинову Зонин, и подчиненный Сардаров — оба промолчали. Да и что тут возразишь?

— Будем разбираться дальше, — сказал Шахинов. — Пожалуйста, товарищ Зонин…

Зеленой стрелкой был обозначен путь Самедовой до встречи с преступником, а затем к упавшему Кямилю. Оранжевая отражала движение Хабибова.

Зонину удалось хорошо передать динамику происходившего. Сперва оранжевая линия солидно пролегала бок о бок с красной — Кямиля, затем пунктиром — через кружок — место нападения на Самедову, и далее, минуя черный крестик, не дойдя до угла здания, поворачивала назад.

— Все это в полном соответствии с объяснениями Самедовой и Хабибова на месте, — закончил Зонин.

— Струсил, — повторил Рат.

— Почему обязательно струсил? — вспылил Мухаметдинов. — Растерялся, с кем не бывает?

Каким-то подчеркнутым, свойственным только ему спокойствием Шахинову всегда удается остудить самые горячие головы.

— По-вашему, безоружный парень должен был, ни секунды не раздумывая, броситься на вооруженного бандита. Но ведь Хабибов дружинник, а не штатный работник милиции. Он мог проявить мужество, а мог и не проявлять. Мог, но не обязан. Обязаны только мы. Какие будут вопросы по обстановке?

Перед тем как мы разошлись, Шахинов опять звонил в больницу и опять получил неопределенный ответ: «В сознание не приходил, исход пока неясен».

Оперативное совещание с ограниченным числом участников продолжалось ночью у Кунгарова. Мы с ним лежали на раскладушках без матрацев. Эдику из-за роста повезло больше: под ним поскрипывал диванчик. В кабинете темно, только по углам три светящиеся точки. Даже Эдик сегодня курит.

Рат чертыхнулся: никак не устроит ноги на приставленном к раскладушке стуле; поднялся, опрокинул его на торец. Потом сказал:

— Судя по всему, тип наш.

— Местный, — согласился я.

— Я этого типа за Кямиля… — Окончание фразы заняло у обычно невозмутимого Эдика много времени.

— Кто же эта сволочь? — продолжал Рат. — С утра— оба в пятиэтажку, всех обойдите подряд, нужен свидетель. Как воздух нужен. Я тоже весь день промотаюсь, но завтра же выясню, кто из нашей шпаны орудует бешбармаком.

— Думаешь, из шпаны?.. — полувопросительно сказал я.

— А то кто же, — отрезал Рат, — если б был посолидней, дружинника не тронул, удрать постарался бы.

— Точно, — подтверждает Эдик. — На это мог пойти только «зеленый». Им молоко в голову ударяет и море по колено.

— Вообще-то мог убежать, — согласился я. — Темень, и район удобный.

Рат прикуривает прямо от сигареты новую.

— Трудно с молокососами. Попробуй предупреди преступление, когда он и сам-то, может, вчера еще толком не знал, что всерьез пойдет на грабеж. И все-таки, похоже, присматривался заранее. И «зеленые» в одиночку дела не делают. Нет, что-то я здесь не понимаю. Давайте спать.

Тишина, но я долго еще не могу уснуть. Рат правильно сомневается: у шпаны только в стае страх пропадает. Друг перед другом выпендриваются, хорохорятся. Каждый в отдельности трусливое дерьмо, вместе что угодно натворить могут. А этот действовал решительно и в одиночку. Может, не в одиночку? Хабибов же не завернул за угол. Может быть, того прикрывали?..

Первого, кого мы увидели с утра, был Измук Хабибов. Он стоял в коридоре, прислонившись спиной к стене.

Рат молча прошел мимо. Я остановился, спросил:

— Ты что в такую рань?

По-моему, он меня не услышал. Я тронул его за плечо:

— Пойдем.

В нашей комнате Эдик возился с электрическим чайником. Он кивнул Хабибову и снова принялся за упрямую спираль, которая, судя по всему, не хотела нагреваться.

Рат демонстративно не поздоровался с Хабибовым, я задал ему фальшиво-дурацкий вопрос, и только Эдик оказался на уровне современной психологии. И парень вроде отходит. Уже не выглядит таким, будто готов заплакать. Эдик где-то раздобывает недостающий стакан. Перед тем как приняться за чай, Измук, словно оправдывая свое присутствие, сообщает:

— У меня выходной, подумал, может, пригожусь.

— Конечно, пригодишься. Теперь нам каждый человек дорог, — заглаживаю я свою прежнюю неловкость.

— Чаи распиваете?

В дверях Рат. Я давно не видел его таким колючим и злым.

Измук верно принял это на свой счет, поднялся и, не поднимая на него глаз, повторил:

— У меня выходной, пришел помочь.

— Ты уже помог вчера своему товарищу…

Измук почти выбежал из комнаты. Мы укоризненно смотрим на Рата.

— Добренькие вы. Из больницы сообщили: задета височная кость, до сих пор неясно, будет ли Кямиль жить.