"Анна Малышева. Тело в шляпе" - читать интересную книгу автора

Глава 1

АЛЕКСАНДРА

Хочу спать. Но, похоже, право на сон у нас имеют только грудные
младенцы. Только им достаются сладкие слова: "Спи, деточка", а вот мне
никто никогда этого не говорит. За первым, кто скажет мне "спи, деточка",
я пойду на край света. Право на сон? У меня есть только право на труд, и
мой шеф готов подтвердить это под присягой. Глядя на его печальное и
величественное лицо, на его, вместе же с тем, утомленное и измученное
лицо, я понимала, что выспаться опять не удастся. Он тоже устал, Только я
устала от работы, а он - от моей лени, тупости и нежелания сделать-таки
что-нибудь приличное.
- Учись, - говорил он, демонстративно потирая виски, - учись читать
милицейские сводки. Убивают же? Убивают. Грабят? Грабят. Насилуют?
Насилуют. Ну так нарой что-нибудь хорошее.
Этот бесценный инструктаж он закончил выразительным взглядом -
взглядом пожилого мичуринца, которому удалось-таки впрячь в одну телегу
бультерьера и ньюфаундленда. Взгляд начальника был противоречив, как
сломанный светофор, у которого горят все три глаза однако нас,
нарушителей, этот сигнал стимулировал и звал в дорогу. Мы понимали, что
тот, кто так смотрит, мог бы и загрызть (это от бультерьера), но
воспитание не дает (а это от ньюфаундленда).
Искать что-нибудь хорошее среди убийств, изнасилований и грабежей я
поехала к моему приятелю Васе, оперу из второго (по расследованию убийств)
отдела МУРа. Вася был милым, шумным, толстым, невредным и с удовольствием
брал меня на выезды. Во-первых, потому, что любил женское общество, а
во-вторых, потому, что ценил рабский труд. По достигнутой в первые минуты
знакомства с Васей договоренности, оперативники использовали меня для
написания протоколов. В результате, как было отмечено на одном из
совещаний с участием больших муровских начальников, процент
орфографических ошибок в протоколах с мест происшествий резко снизился, и
второй отдел получил Почетное звание "самого грамотного подразделения".
Но как только я потребовала дивидендов за собственный позитивный
вклад в работу второго отдела, Вася ответил мне решительным отказом и
попытался свести значимость моего участия в святом деле по борьбе с
правонарушениями до нуля.
- Ошибки не могут испортить протокол, - объяснял мне Вася,
почесываясь. - Скажу больше, протокол без ошибок и с запятыми - явление
противоестественное. Исправлять "карова" на "корову" в протоколе - это все
равно что брызгать духами на цветы. Да и как ты себе представляешь
изготовление протокола без ошибок? В углу - труп, на диване - пьяный
эксперт, на стуле - озверевший следователь, в дверях - перекошенные
понятые. Составлять протокол без ошибок в такой обстановке просто
неприлично.
Так что, как видите, опер Вася был философом, но никак не филологом.
Вася говорил, что к философии он пристрастился в бытность свою омоновцем.
- Бросаешься, бывалоча, на бандита, вооруженного гранатометом, и
такие философские мысли в голову лезут! Такие глубоко философские! При