"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

Рассказывай начистоту. Портреты описывай, не стесняйся. Нам теперь все
равно. Скоро мы будем далеко.
- Спасибо, - отчего-то сказал Гризли. - Живите. Привет Белке.
Погоди, кто-то в дверь звонит.
Трубка стукнула, прошло несколько секунд.
- Все, за мной пришли. Я в глазок глянул: в штатском, незнакомые.
Скорее всего, оттуда. Давай поговорим напоследок. Как там Белка? Она с
тобой?
- Нет, она... Она в одном потаенном месте, там не найдут.
- Да, Белка всегда умела в прятки играть. Лучше всех во дворе. А у меня
никогда не получалось. Я большой, мне нигде не спрятаться.
На другом конце провода послышались глухие удары, вероятно, ломали
железную дверь.
- Знаешь, - сказал Сатир, - когда все кончится, мы поедем на одно
озеро. Это километров сто пятьдесят от Москвы. Соберем всех наших и
отправимся. Ни еды с собой не возьмем, ничего. Будем рыбу ловить, охотиться.
Вряд ли ты видел в жизни что-то лучше, чем то озеро.
Вокруг леса, болота на десятки километров, ни людей, ни машин. Никто
про озеро не знает. Такая тишина и покой, что кажется, будто вечность уже
наступила и времени больше не будет. А может, там действительно нет
времени...
Удары участились. Сатир заговорил быстрее:
- Если бы ты видел... Там рыба ходит стаями, сверкая чешуей на солнце,
похожая на горсть серебряных монет. Там вода прозрачна настолько, что ее
замечаешь, только когда дует ветер и поднимает рябь. Там никогда не сгораешь
на солнце. Там песок влажный и упругий, как мышцы вставшего на дыбы коня...
Последние слова он договаривал под грохот рухнувшей двери, стук от
падения трубки и чужие крики. Гризли наверняка даже не сопротивлялся.
Большой, добрый, ни разу в жизни никого не обидевший и не ударивший.
Квартира в полуподвале старого дома, которую снимал Эльф, превратилась
в лазарет. Белка выздоравливала медленно. Много спала и часто стонала во
сне, держась за перебинтованное горло. Сатир же спал совсем мало, и днем и
ночью с готовностью отзываясь на каждое движение больной. От постоянного
недосыпания глаза его покраснели и чесались, словно запорошенные песком. Он
уже не различал дни и ночи, тем более что в грязное окно, едва-едва
выступавшее над тротуаром, скудный ноябрьский свет почти не попадал.
В груде старья Сатир обнаружил торшер. По вечерам он включал его, под
ним стелил себе постель из случайного тряпья, ложился и курил, выпуская дым
вверх. Глядел, как тот скапливается под абажуром, струйками кружится вокруг
лампочки и медленно просачивается наружу.
Однажды проснувшийся Эльф застал его за этим занятием, понаблюдал
немного и произнес:
- Если долго смотреть на дым, то можно прийти к выводу, что все на
свете пустота и прах.
- Может, и так... - Сатир не отрывал взгляда от колышущихся под
колпаком абажура струек дыма, похожих на больные, обесцвеченные водоросли. -
Ладно, хватит болтать, Белку разбудим.
- Белка - это святое. Пусть спит.
- А я и не сплю вовсе, - раздался сиплый голос. - Можете не стесняться.
- Мы с Сатиром тут решили, что все прах и тлен, - сказал Эльф.