"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу авторакоторые объяснят, как поддерживать в людях желание быть хорошими.
Может, сейчас мы еще не доросли до этого знания? - Возможно, - задумчиво ответила Белка. - Но это означает, что мы переносим решение вопроса на неопределенное время в будущее. А жить и действовать хочется сейчас. - Так в чем дело? Живи и действуй. Как говорится, если не можешь поджечь степь, хотя бы поддерживай огонь. - Тоска... - отозвалась Белка. Устав от безделья, она решила сшить себе пончо. Для этого, вооружившись большими тупыми ножницами, вырезала в центре пледа дыру для головы и аккуратно обметала ее края нитками. Потом примерила обновку, прошлась по комнате. Пончо доставало ей до колен и было достаточно теплым, чтобы ходить в нем зимой. - Одежда названа в честь вождя мексиканской революции Панчо Вильи, - объявила она. - Надо будет какие-нибудь вышивки здесь сделать. Для красоты. - А у нас еще плед есть? - спросил Эльф, разглядывая Серафиму. - Шторы есть. - Ну, нет уж. Из штор, если хочешь, можешь сшить себе или Сатиру смирительную рубашку, - отозвался Эльф, слегка дрожа. - Э, братец, да тебя знобит. - Она стащила с себя бывший плед и укутала им Эльфа. - Ладно, пользуйся пока. Я тебе сейчас чаю принесу. Когда же у нас затопят наконец? Она дыхнула, изо рта вылетело едва заметное облачко пара. - Я тут недавно что-то вроде зимней хайку написал, - сказал Эльф, глядя на нее. Покрылись ели Шерсткой инея. - Не Басе, но... хоросе, - кивнула Белка и пошла за чаем. Спали они под одним одеялом и, чтобы было не так холодно, накидывали сверху всю одежду, какая была в доме. Когда Белка просыпалась среди ночи, ей казалось, будто она уснула где-то в полях и ее замело снегом. Груда тряпья, словно сугроб, тяжело давила сверху, но отчего-то совсем не грела. Тогда она прижималась к плечу Сатира, обнимала его и пыталась согреться. От ее прикосновений Сатир просыпался, и они подолгу лежали без сна, глядя в темноту. В одну из таких ночей Белка тихо прошептала: - Знаешь, а я ведь все помню. - Что помнишь? - не понял Сатир. - И про собак, и как я почти умерла, и как воскресла, и как ты меня на руках через всю Москву нес... - Она помолчала. - И теперь я не знаю, как мне жить со всем этим. Раньше я думала, что те, кто прошли через смерть, получают какие-то великие и чудесные знания, может быть - даже откровения, и живут после этого особой, яркой и прямой жизнью. А со мной все не так. Я не стала знать больше, чем раньше, не стала стремиться к чему-то новому. Я изменилась, да. Мне кажется, я вижу все немного четче и, может быть, глубже, чем раньше, но я не стала другой. Это плохо? - Нет. Ты всегда была прямым, ярким и правильным человеком. И с этим ничего не поделать. - Не говори ерунды. |
|
|