"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

Задыхаясь от горя и ужаса, шептал на ухо. Ему казалось, что на мир
надвигается что-то ужасное - конец света, апокалипсис, судный день, атомная
война, вырождение...
Волна боли, горячая, густая, как лава, захлестнула его, и он с хрипом
пропал в ней.
У него началась лихорадка.
В бреду ему снился один и тот же сон. Словно он оказался в каком-то
азиатском концлагере. Он невидим и неосязаем, но все видит и чувствует.
Чувствует, как смердят кучи чего-то гниющего и тошнотворного. Видит, как
мириады отъевшихся отяжелевших мух кружат вокруг куч, отчего рябит и дрожит
воздух. Чувствует теплую липкую грязь под ногами, смешавшуюся со стоками и
гнилью. В грязи, переливаясь, ползают какие-то длинные тонкие твари, отчего
кажется, что грязь живая и, как огромное отвратительное лицо, наделена
мимикой. Вверху клочьями пепла кружат падальщики. Небо покрыто мертвыми
узлами мокрых туч, низких, тяжелых, словно желающих прижаться к земле и
задушить все живое.
Совсем рядом с невидимым Сатиром медленно движется очередь. Она,
петляя, идет до самого горизонта, истончается там в еле видимую паутинку и
наконец исчезает. Маленькие, узкоглазые, одинаковые люди идут мелкими
шагами, покачивая узелками, в которых лежит их концлагерное добро. Лица
изможденно-пусты, безо всякого выражения, словно неудачные маски. Они идут,
не делая лишних движений, лишь изредка кто-нибудь запахнет на тощей груди
остатки одежды.
В начале очереди стоит жирный человек с деревянным молотком в больших
руках. Каждого подходящего к нему он бьет по затылку, тот без стона замертво
падает в грязь и исчезает в ней. Карминные брызги летят на молоток, руки и
лицо палача. Подходит следующий, снова раздается глухой удар, и грязь
принимает новую жертву.
Сатир стоит рядом и смотрит на происходящее, не в силах ни отвернуться,
ни спрятаться, ни даже закрыть глаза. Ему хочется кричать, но он не может,
он может только смотреть.
- Это сейчас кончится, сейчас кончится... - повторяет он себе.
Но очередь все идет и идет, и конца ей не видно.
- Еще чуть-чуть, и все прекратится, обязательно прекратится...
Но молоток все падает и падает. Его хозяин ничуть не устал.
"Сейчас, сейчас наступит конец", - думает Сатир, кусая губы до
невидимой, но соленой крови и сжимая до неслышимого хруста неосязаемые
кулаки.
Всплески грязи, глотающей тела, не становятся реже.
И тогда он вдруг понимает, что так будет продолжаться вечно, что это
никогда не кончится, молоток никогда не раскрошится и рука никогда не
утратит твердости. А людской поток все будет продолжать и продолжать покорно
идти, безгласный и бессловесный, чтобы падать разбитыми головами в
шевелящуюся, словно гримасничающую, грязь.
Этот сон не оставлял Сатира все время болезни.
Он целыми днями лежал, укрывшись до макушки пледом, и вылезал из-под
него очень неохотно. От резких звуков он вздрагивал, сильнее натягивал плед
и там, в горячей темноте, до боли сжимал глаза.
Как-то к нему подошел Эльф с листами бумаги в руках. Неторопливо
устроился на стуле, подобрав под себя ноги. Искоса глянул на вылезшего на