"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

- Ого! - уважительно сказал Тимофей и спрятался за спину Белки.
Йон откусил от слепленного колобка и задумчиво сказал:
- Иногда мне кажется, что в России можно только играть в снежки и
думать о смысле жизни. Больше ничего.
- Ну и как, у тебя получается?
- Во всем мире глобальное потопление, то есть потепление. Вот и у вас
снег только к концу декабря стал падать. Отец говорил, раньше он в ноябре
появлялся. Значит, на снежки времени остается все меньше.
Но пока хватает. С поиском смысла жизни тоже полный порядок. У вас в
России куда ни попадешь - хоть в город, хоть в голое поле, везде такая
пустота в воздухе... Пустота, огромная свобода и холод. И кажется, что
присутствуешь в конце мировой истории.
- Только не в конце, а в начале. Отсюда и пустота впереди, - заметила
Белка.
- Нет, скорее уж действительно в конце, - согласился с Йоном Эльф. -
Был у нас такой философ Константин Леонтьев, он говорил, что русскому
народу суждено завершить историю человечества, поскольку он последний из
развитых народов несет в себе жизнь.
- Правильный философ, - одобрил Йон. - Но будущее все-таки за Африкой!
- Хорошо там сейчас, наверное, в Африке? - спросил Эльф.
- Там моя родина, мне только там по-настоящему хорошо.
- У нас коньяк есть, выпьешь за Африку? - предложила Белка.
- За Африку я не то что выпью, я умру за нее! - заверил Йон.
Они выпили за Африку, потом за Россию и, в конце концов, окончательно
подружились.
- А где ты так хорошо выучился по-русски говорить? - поинтересовалась
Белка.
- По разговорнику для глухонемых. - Он засмеялся. - Шутка. Могу
рассказать, если интересно.
В России он жил уже три года, учился в "Лумумбарии". Его отец, Ассаи
Руги, одно время был президентом африканской страны Дого. Он всегда
уважал Советский Союз и с детства готовил Йона к учебе в советском вузе.
Обучал его русскому языку, заставлял общаться с детьми из советского
посольства и читать русскую классику, к которой ученик остался совершенно
равнодушен. Единственным, что ему понравилось, были стихи
Гумилева, выпущенные в каком-то французском издательстве, основанном
русскими эмигрантами.
- Я даже помню наизусть несколько стихотворений об Африке из этой
книги, - похвастался Йон.
Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам приходили львы...
- Это "У камина", - тихо сказала Белка и продолжила вместе с Йоном:
...Но трусливых душ не было средь нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз...
- Изумительно живое и очень тоскливое стихотворение, - сказала она,
закончив чтение.
- А чем ты занимался, пока в Африке жил? - спросил Эльф.
- Жил, учился, в гости ходил. - Негр неопределенно пожал широкими, как
ствол баобаба, плечами. - Но это ведь все неинтересно, правда?
Интересно было, когда я уходил жить в джунгли. К тем людям, которые