"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора - Это не шанс.
- Хорошо, - раздраженно сказал Сатир, - что ты предлагаешь в таком случае? Не в Африку же его с собой брать. - Это даже не обсуждается. - Тогда что? Белка задумалась. Прогулялась по краю крыши, запахнувшись в пончо, вернулась. - Не знаю. Но неужели нет другого выхода? - Я не вижу. И потом, ты зря так плохо думаешь об армии. У меня были знакомые среди военных. Знаешь, некоторые из них очень оригинальные и совсем непростые люди. - Ладно, черт с тобой. Суворовское так суворовское. Они посидели в молчании, потом Белка встрепенулась, словно вспомнив о чем-то, сверкнула глазами, тряхнула дикобразьими иглами волос. - Ты хоть понимаешь, что нас ждет? - подалась она к Сатиру, схватив его за руку. - Революция! Настоящее дело! А потом там социализм будут строить! Детей-беспризорников в людей превращать станут! От грязи отмоют, научат книжки читать, за парты посадят, кормить будут. Там больше никогда не будет ничьих детей! Она засмеялась, в восторге хлебнула портвейна. Легко вскочила на парапет, потянулась, подняв руки к небу, будто хотела то ли взлететь, то ли достать что-то очень высокое, и засмеялась. - Хорошо! - закричала она в пустоту. - Мне хорошо! Звук ее голоса утонул в завываниях ветра, затерялся в огромных воздушных пространствах, нависающих над городом, но она продолжала кричать: обиженный! - кричала Серафима. - Никто! Никогда! Не уйдет обиженный! - Белка - святая... - негромко сказал Эльф, глядя на нее. Тучи на востоке посветлели и набухли красным, будто где-то за горизонтом забил исполинский родник живой крови. Утренний свет легко размывал вязкую черноту ночи и дешевую позолоту уличных огней. В разрывы облаков хлынули яркие багряные потоки - такие невыносимо тревожные и прекрасные, что у всех, кто их видел, что-то сдвигалось в груди и бежали по коже мурашки. На небесные степи неспешно выходило солнце - рыжая раненая лошадь. - Значит, коммунисты - это борцы с концом света? - ни к кому не обращаясь, спросил Эльф. - Ну что ж, пусть будет так. Белка - святая, я ей верю. Вскоре трое друзей покинули выстуженную крышу высотки, на которой продолжали бесноваться ветра. Некоторые люди говорят, что помнят себя едва ли не с материнской утробы. Таких мало, но тем не менее... У большинства первые воспоминания относятся к двух-трехлетнему возрасту. Белка совершенно не помнила себя до пяти лет, потом же воспоминания шли непрерывной чередой, словно с этого момента вся ее жизнь была отснята на пленку. Первое, что она помнит из детства, - мокрые щеки матери, ее сильные, до боли, объятья, бледное, изможденное лицо отца с подергивающимся правым глазом, заполненным непрошеной влагой, ветки сосен, нависающие на фоне голубого летнего неба, хвоинки, запутавшиеся в волосах, пересвист птиц и густой запах земляники, доносящийся от поляны, густо поросшей высокой |
|
|