"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

чьих рук это дело. Пришлось менять детский сад. А вскоре началось ее
увлечение всем, что может стрелять и взрываться.
Она в совершенстве овладела всеми видами детского оружия - от трубочек,
стреляющих жеваной бумагой, до рогаток с шариками от подшипников. Отсюда
пошло прозвище Самострел. Ее успехи в пиротехнике не давали покоя ни
учителям в школе, ни соседям по двору. Фейерверки, что она устраивала на
Новый год, вспоминали потом до Первого мая.
Такие вот перемены произошли с ней за те пять дней, что она провела в
лесу. Когда ей задавали вопросы, чем же все-таки она занималась все это
время, Белка всегда отвечала, что ничего не помнит. Причем поначалу у всех
было чувство, что ребенок что-то утаивает. Услышав вопрос, она замирала,
взгляд ее становился прозрачным, и у того, кто заглядывал в этот момент в ее
глаза, создавалось ощущение, какое бывает, когда плывешь во время заката на
лодке и смотришь сквозь чистую воду вниз, туда, где змеисто шевелятся
морские водоросли, снуют размытые тени и сгущается темнота. Со временем эта
странность исчезла, и она только буднично и коротко отвечала:
- Ну потерялась и потерялась, чего пристали? Нашлась же, никто не съел.
Похоже, она и сама забыла понемногу все, связанное с этими событиями, и
лишь изредка что-то барахталось на задворках сознания, толкалось изнутри,
как стайка проныр-мальков.
А собаки с тех пор так и относились к ней с враждебностью и
подозрительностью.
Весна наступала. Теплело. Вздулась, как напряженная вена,
Москва-река, взорвалась ледоходом. Поплыли вниз по течению льдины, по
которым одиноко бродили черные, будто смоляные, галки. Снега ушли мутными
водами в подземные лабиринты. Проснулись деревья, незаметно для
человеческого взгляда зашевелили ветвями, брызнули навстречу молодому солнцу
клейкой листвой, словно миллиарды глаз разом открыли. Слабая городская трава
покинула сырые подземелья и вышла на свет, дрожащая и тонкая. Солнце лизнуло
горячим языком землю, осушило последние лужи, еще хранившие воду растаявших
снегов.
Приближалась пылающая колесница лета.
В начале мая в полуподвале объявился Йон. Белка, открывшая ему дверь,
внимательно оглядела его с ног до головы. На госте был элегантный серый
костюм, белая рубашка и галстук. На голове, как и раньше, красовалась
растаманская вязаная шапка.
- Ну привет, - сказала Белка. - Я тебя только по шрамам и узнала.
Без тулупа и валенок ты что-то на себя не похож.
Тот широко, как умеют только негры, улыбнулся.
- А я пришел вас в Африку звать. Поедете? - спросил он, нагибаясь,
чтобы не задеть притолоку, и проходя в квартиру.
На звук его голоса из комнаты подтянулись остальные обитатели квартиры.
Тимофей радостно взвизгнул и запрыгал вокруг гостя в каком-то дикарском
танце, цепляясь за его руки и пытаясь повиснуть на них. Йон, будто не
замечая висящего на его локте мальчика, протянул руку, поздоровался с Эльфом
и Сатиром.
- Я тебя уже видел, - обратился он к последнему. - Только ты тогда...
- Он замолчал, подбирая слова.
- Разбирался с жизнью и смертью, - закончила за него Белка.
Йон снова улыбнулся: