"Игорь Малышев. Подменыши (роман Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

щурящего глаза от яркого света.
Сатир зарычал, уперся руками в борта ящика и принялся бить босой пяткой
по стенке, надеясь сломать ее. "Гроб" был сделан на совесть.
Пленник отбил обе ступни, прежде чем ощутил, что стенка начала слабо
поддаваться. Ноги невыносимо болели. Пленник бил, пока не почувствовал, что
теряет от боли сознание. Тогда он с трудом перевернулся и стал бить руками.
Вскоре руки онемели, а потом за каждый удар снова пришлось расплачиваться
новыми мучениями. Через несколько минут удары стали сопровождаться треском
дерева. Сатир зарычал, боясь, что силы оставят его прежде, чем он окажется
на свободе. В глазах вспыхивали и гасли пронзительные сполохи, в ушах
оглушительно бился пульс. Пленнику казалось, что его руки и ноги
превратились в месиво из обломков костей, мяса и боли.
Сатир выбрался из ящика, лег ничком на грязный пол. Руки и ноги
распухли и не повиновались. Они, сильные, тренированные, спасавшие хозяина в
любых передрягах, отказывались слушаться и лежали разбухшими мягкими
колодами.
"К такому я не был готов", - подумал Сатир.
Он понимал, что теперь его положение стало совсем безнадежным.
Если до этого можно было хотя бы попробовать сопротивляться, то теперь
он стал беззащитным, как младенец.
- Конец... - прошептал он, со сдавленным стоном перевернулся на спину и
закрыл глаза.
Когда через секунду его веки снова открылись, он увидел склонившуюся
над ним Белку. Кончики ее волос щекотали его лицо, она дохнула на его лоб
теплотой и свежестью. Легла рядом, прислонилась к уху Сатира и стала петь
колыбельную песню:
Вертится, не верится
Во поле метелица.
Дили-дон да дили-дон,
Замело наш дом с окном.
Только дым из трубы,
В небо белые столбы.
Только сон да луна,
Вся земля белым-бела.
Сатир сглотнул шероховатый комок в горле, прошептал:
- Я не думал, что ты знаешь колыбельные песни.
Она не ответила, только шелестяще усмехнулась и продолжала петь:
На коленях кот мурчит,
У порога пес ворчит,
Да под печкой мышь шуршит,
В печке уголек трещит.
Только дым из трубы,
В небо белые столбы.
Только сон да луна,
Вся земля белым-бела.
В багажном отделении царил полумрак. Под потолком блекло светили редкие
лампочки. Казалось, все вокруг залито мутной, ржавой водой.
Сатир прижался к голове подруги и ощутил какое-то особенное
предсмертное счастье. Словно все самое хорошее, что бывало с ним в жизни,
вдруг вернулось и легло рядом.