"М.К.Мамардашвили. Анализ сознания в работах Маркса" - читать интересную книгу автора

предшествующему опыту образования ассоциаций у этого субъекта, к его
склонностям, навыкам и вообще к тысяче уходящих в бесконечность
обстоятельств, которые не могут быть учтены никакой наукой и через которые
объект сознания преломлялся бы, трансформируясь в полагаемый сознанием
смысл. Ведь ничто из этого не может объяснить происшедших преобразований в
системе отношений. Прежде чем человек осознал, например, стоимость как
сверхчувственное свойство природного тела продукта труда, произошли эти
преобразования - срастание, смещение, инверсия, сгущение и т. п., то есть
"сработала" игра социального механизма, замещающего реальность видимыми,
квазипредметными образованиями. И потому, что они произошли, человек осознал
стоимость как такое свойство.
Если, как показывает Маркс, мы получаем таким образом в индивиде
"объективные мыслительные формы", говорящее и записанное в нем общественное
сознание (смыслы, предметные значения, символику и т. п.), то это же и
формы, в которых субъект фиксирует и переживает свой социальный опыт
сознания, не проникая в его реальные пути и генезис. Это формы, которыми
человек регистрирует то, что его движет и побуждает, не идя дальше
объективно видимого мотива и смысла своих сознательных побуждений и душевных
движений (аналогичные вещи имеют место и при регистрации сознанием своего
психического опыта).
Все, что индивиды думают, выражают, хотят, переживают - весь
психологический (а в других системах-анимистический, мифологический,
космологический и пр.) язык мотиваций, оформляющий их социальные потребности
и желания, берется на уровне этой абстракции лишь в той мере и в той форме,
в какой в нем проглядывают процессы и механизмы системы социальной
деятельности. Его формы рассматриваются как кристаллизации, отложения
продуктов игры последних. Связи и зависимости, действующие в структуре и
считающиеся действительно "говорящими", должны быть поняты прежде, чем могут
быть поняты эти формы. Кстати, чем очевиднее и ближе структура, тем труднее
ее выявить, что является еще одним свидетельством того, что метод "духовного
понимания", "непосредственного проникновения в смыслы сознания",
предлагаемый идеалистической философией культуры, бесплоден.
Но формы, в которых нечто предстает сознанию, переживается и
регистрируется им в терминах мотива, смысла, сознательно понимаемого
интереса и т. п., не будучи образом действительности и механизма процесса,
смысловые отложения которого и впечатаны в сознание в виде таких форм, не
являются также чем-то просто неясным, произвольным, субъективным. Это не
некий туман заблуждений, где-то в пределе стремящихся к истине, рождающих ее
при сбрасывании пелены тумана и поэтому сопоставимых с наукой, лежащих с ней
на одной линии (как если бы движение знания было "прояснением смысла", а
истина - телеологическим смыслом заблуждения, внутренней пружиной всего
движения). Это сопоставление оказывается невозможным, ибо совершенно
независимо от него указанные формы выполняют вполне определенную
генетическую и функциональную роль, поскольку воспроизводятся самими
социальными отношениями. И в качестве таковых они обладают определенной
устойчивостью, структурностью и существуют как несводимые ни к какому
знанию, как неустранимые им. Маркс указывал, например, что открытие
действительной природы продуктов труда как товаров "отнюдь не рассеивает
вещной видимости общественного характера труда" (К. Маркс и Ф. Энгельс.
Соч., т. 23, стр. 84), что "для людей, захваченных отношениями товарного