"Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. Из далекого прошлого. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

маленькой жизнью начинающего маленького человека. И сейчас я думаю о них,
как о живых существах, снова переживая впечатления и ощущения далекого
детства.
В этих немых участниках детской жизни на первом плане, конечно, стоит
детская книжка с картинками... Это была та живая нить, которая выводила из
детской комнаты и соединяла с остальным миром. Для меня до сих пор каждая
детская книжка является чем-то живым, потому что она пробуждает детскую
душу, направляет детские мысли по определенному руслу и заставляет биться
детское сердце вместе с миллионами других детских сердец. Детская книга -
это весенний солнечный луч, который заставляет пробуждаться дремлющие силы
детской души и вызывает рост брошенных на эту благодарную почву семян. Дети
благодаря именно этой книжке сливаются в одну громадную духовную семью,
которая не знает этнографических и географических границ.
Здесь мне приходится сделать небольшое отступление, именно, по поводу
современных детей, у которых приходится сплошь и рядом наблюдать полное
неуважение к книге. Растрепанные переплеты, следы грязных пальцев, загнутые
углы листов, всевозможные каракули на полях, - одним словом, в результате
получается книга-калека. Может быть, здесь виноваты большие, которые подают
живой пример своим детям. Спросите каждого библиотекаря, как его сердце
обливается кровью, когда у него на глазах совершенно новая книга
превращается в грязную тряпку. Кто пишет на полях нелепые замечания? Кто и
для какой цели вырывает из средины целые страницы? Вообще кому нужно
увечить книгу и безобразить ее? Особенно, конечно, страдают рисунки. В
лучшем случае, их вырывают "с мясом", а в худшем - портят пером, карандашом
и красками. Тут даже не простое неуважение к книге, а какое-то злобное
отношение к ней. Трудно понять причины всего этого, и можно допустить
только одно объяснение, именно, что нынче выходит слишком много книг, они
значительно дешевле и как будто потеряли настоящую цену среди других
предметов домашнего обихода. У нашего поколения, которое помнит дорогую
книгу, сохранилось особенное уважение к ней, как к предмету высшего
духовного порядка, несущего в себе яркую печать таланта и святого труда.


II

Как сейчас, вижу старый деревянный дом, глядевший на площадь пятью
большими окнами. Он был замечателен тем, что с одной стороны окна выходили
в Европу, а с другой - в Азию. Водораздел Уральских гор находился всего в
четырнадцати верстах.
- Вон те горы уже в Азии, - объяснял мне отец, показывая на
громоздившиеся к горизонту силуэты далеких гор. - Мы живем на самой
границе...
В этой "границе" заключалось для меня что-то особенно таинственное,
разделявшее два совершенно несоизмеримых мира. На востоке горы были выше и
красивее, но я любил больше запад, который совершенно прозаически
заслонялся невысокой горкой Кокурниковой. В детстве я любил подолгу сидеть
у окна и смотреть на эту гору. Мне казалось иногда, что она точно
сознательно загораживала собой все те чудеса, которые мерещились детскому
воображению на таинственном, далеком западе. Ведь все шло оттуда, с запада,
начиная с первой детской книжки с картинками... Восток не давал ничего, и в