"M.K.Мамардашвили, А.М.Пятигорский "Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке"" - читать интересную книгу автора

какой-либо науки о языке.
Таким образом, мы могли бы сказать, что некоторые аналогичные сознанию
факты могут сами спонтанно воспроизводиться как метаязыковые образования.
Мы привыкли расчленять метаязык и язык-объект как некое "что", когда речь
идет о языке-объекте и приурочивается принудительно к объекту, и некое
"что", когда речь идет о метаязыке и приурочивается принудительно к
субъекту. Мы отказываемся от такого приурочивания, так как думаем, что
дуализм метаязыка и языка-объекта существует только в силу чисто условного
допущения различия "субъекта" и "объекта". Мы можем просто представить,
что какие-то явления (а не именно "субъект") сами могут выработать
какие-то метаобразования, что какой-то язык может и сегодня порождать
какие-то метаязыковые образования.
Сознание и язык могут естественным образом функционировать лишь при
условии существования каких-то представлений (которые мы называем
метапредметами) о самих этих предметах. То есть сознание функционирует,
лишь поскольку есть нечто о сознании. Язык функционирует, если есть нечто
о языке. Эти метавысказывания о предметах, являющиеся одновременно
элементом функционирования этого предмета, могут быть даны и существовать
в совершенно объективной форме как предметы или объективации. Мы условимся
называть такие мета-
образования прагмемами, имея в виду, что они существуют в силу
прагматической связи человека с ситуацией его деятельности и возникают в
силу этой прагматической связи как объекты, обслуживающие ее. И сам факт,
что мы рассматриваем нечто как прагмемы, есть признак вторичного
метаязыка, а не первичного, которому свойственно как раз выносить эти
предметы во вне и относиться к ним совершенно натуралистическим образом.
Первичный метаязык не обязательно связан со вторичным исторически. Мы
не можем сказать, что первичный метаязык был основой для вторичного.
Просто, по-видимому, нечто порождает первичный метаязык и, кроме того,
существует метаязык, который можно соотнести с первичным метаязыком
типологически, но не генетически. Такого же рода параллель наблюдается в
древнеиндийской теории сознания. Совершенно очевидно, что первая
древнеиндийская теория сознания, как она фигурировала в ранних буддийских
текстах, есть совокупность прагмем как элементов самого сознания, а не
теории (или науки) о нем. Но наряду с этим там, очевидно, существовали и
какие-то положения, которые относятся к метаязыку сознания в нашем смысле
слова. В принципе возможен и такой подход, при котором любой метаязык
может быть описан как первичный, то есть как такой, где некоторые
метаобразования описываются как натуралистически существующие предметы,
как свойства бытия.
Явления первичного метаязыка не могут быть названы наукой. Называть
древнеиндийскую теорию сознания наукой о сознании и первые гениальные
соображения древних индийцев о языке наукой о языке нелепо. Первичный
метаязык возникает просто вне классической проблемы соотношения субъекта и
объекта, проблемы, в духе которой метаязык всегда оказывается связан со
сферой субъекта. Хотя эмпирически такая связь может иметь место (мы вовсе
этого не исключаем), для
нас различение языка-объекта и метаязыка существует как различение
каких-то двух явлений сознания, не обязательно соотносимых со структурой
"объект - субъект".