"Надежда Мандельштам. Вторая книга" - читать интересную книгу автора

Надежда Мандельштам


Вторая книга


"Без покрова, без слюды..." Вместо предисловия

Утомленные следы
Постоят еще немного
Без покрова, без слюды
О. Мандельштам

Со смертью Ахматовой в 1966 году явилась мысль написать воспоминания о
ней. Однако формы для новой книги не находилось - мешало ощущение прошлого
как неизбывно настоящего, между тем писание собственно мемуаров требует
момента некоего идилличного отрешения от современности, чего у Надежды
Яковлевны Мандельштам не было и не могло быть. Год, другой прошли в
лихорадочных поисках лучшего варианта, потом, вероятно, настал перерыв, - в
это время с чехословацкими событиями кончалась эпоха шестидесятых, и книга
уже году в семидесятом стала писаться наново - в отступление от прежнего
замысла в сторону личной исповеди, в состоянии крушения "оттепельных" надежд
и в сознании итога. В 1972-м она вышла в свет, видимо, не до конца
выверенной, но больше к ней Н. Я. не возвращалась - "еже писах, писах"
Что-то ведь произошло и в жизни Н. Я., прежде чем ее новая книга стала,
какой она есть Умерла Ахматова На прощании с ней в Москве, Ленинграде и
Комарове видели Н. Я. одинокой, курящей в стороне ("Вот без чего нельзя
обойтись", - сказала она кому-то), и ни в чьих записках даже не упомянуто ее
присутствие "Наде, то есть почти самой себе. Ануш" - надпись на последней
книге Ахматовой. Все, что говорилось тогда, увеличивало отчуждение Н. Я.,
непомерно раздражая ее, - за словами мерещились не лица маски, в окружении
которых прошла ее жизнь с Мандельштамом. На страницах книги эти призраки
прошлого в настоящем найдут себе место в обличьях знакомых ей людей. В Н.Я.
говорила душевная мука, что среди них нет одного Мандельштама и что прошлое
для большинства - не совесть.

И это станет для людей
Как времена Веспасиана,
А было это только рана
И муки облачко над ней.

(Четверостишие Ахматовой помечено: "18 декабря 1964. Ночь. Рим". Читала
ли она книгу "Воспоминания", уже ходившую в списке? Неизвестно. Н.Я. пишет,
как Ахматова умоляла ее забыть, не бередить рану. Дальнейшее пусть будет
молчание, как будто хотела сказать Ахматова.) В эти дни траурных церемоний
Н.Я. сделала последнюю попытку примирения с человеком, про которого они с
Ахматовой говорили, что он-то был с ними всегда. Попытка встретила отказ.
Николай Иванович Харджиев был особенным человеком. Разрыв с ним, может быть,
всего более сработал на создание фона будущей книги как "психологической
загрунтовки" - такое выражение применил Мандельштам, ведя речь о месте