"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

взглядом он силился разглядеть ее очертания меж выступавших из мрака
флигелей, убегавшую в глубь сада главную аллею и террасу главного дома. "Все
это будет моим, - подумал он. - Эти слабые, избалованные люди там в доме ни
о чем не подозревают. - Он нащупал письмо на своей груди. - А тот, кто был
так глуп, что дал его мне, - меньше всех. Они думают: все останется таким,
как есть". Но насколько сильнее нападающий! Какая угроза висит над тем, у
кого есть собственность! Громко и решительно бросил он в темноту:
- Клянусь, я получу тебя, это так же верно, как то, что я тебя вижу.
В этот миг из облаков выплыла луна, залив своим сияньем дом и сад: она,
казалось, дарила их Бальриху, придав им легкость мечты, краски радужных снов
и обольстительных сказок, темно-синие тени, серебристые стены. Вилла
"Вершина" звала его, она, как женщина, отдавалась ему. Он зашатался...
На шоссе показалась возвращавшаяся машина. Бальрих нырнул в заросли
ельника, выбрался из них, вновь вышел на дорогу уже в другом месте и зашагал
по ней долго-долго мерным шагом, словно под марш, - все вперед, долго-долго
все вперед...
Когда Бальрих вновь оказался возле виллы, ее уже окутывала дымка
голубого рассвета. Пели птицы, из сада тянуло сырым благоуханьем, но лунные
блики еще лежали на дорожках и в глубине лунный свет, казалось, стекал с
террасы. Или нет: чья-то тень медленно скользила со ступеньки на ступеньку,
волоча за собой складки серебряной одежды. Он силился разглядеть лицо, но
увидел только глаза - и это были глаза его сестры Лени.
- Видишь, - сказал он ей, - это для нас.
"Но почему, однако, здесь я, а не Геслинг? - спрашивал себя Бальрих. -
Потому же, почему и Лени здесь".
И он заплакал, забившись в еловую чащу, а когда сердце его, казалось,
изошло слезами, он направился к фабрике, полем, напрямик, огибая рабочие
лачуги. Не все ли равно, что сторож у ворот увидит на его лице следы этой
ночи.
Когда вечером он переодевался после работы, то нащупал в кармане
пиджака какой-то посторонний предмет - книжку, которую вынес ему из спальни
сына адвокат Бук.
"Тут уж я, наверно, найду хороший совет", - решил он и с надеждой
открыл книгу.
Что это? Столбцы иностранных слов, а рядом - немецкие слова и
предложения, совсем как в учебнике для детей. Учебник латыни - даже нет,
вернее - латинский букварь... Бальрих быстро сунул его в карман и понуро
опустив голову, побрел домой.
Но дома он снова воспрянул духом. Он теперь понял и принял решение.
Поужинав хлебом и сыром, Бальрих тотчас сел за свой сосновый стол, на
котором до сих пор едва ли лежала книга. Теперь на нем лежал учебник. Его
надо было одолеть, а потом еще один, и еще, и еще, и все же ты в свои
двадцать лет будешь знать только то, что уже известно мальчикам. Ты не
знаешь, долго ли, и не знаешь как, но ты должен учиться! Вся ночь
принадлежит тебе. Все ночи принадлежат тебе. Учись!
Он лег, когда уже светало. Три часа спустя Бальрих облил себе голову
водой из кувшина и в ногу с товарищами пошел на работу.
Так потекла новая жизнь Бальриха, и первой заметила это Тильда. Он
успокоил ее, пожертвовав еще час, который урывал у сна; но так не могло
долго продолжаться, и он просто-напросто заявил ей, что они будут видеться