"Генрих Манн. Диана (Трилогия "Богини, или Три романа герцогини Асси", Книга 1)" - читать интересную книгу автора

Иногда ее одинокую детскую душу охватывало желание почувствовать свою
власть: она созывала свою челядь в гербовый зал. Необыкновенно длинный, с
истертыми плитами и темным покатым бревенчатым потолком, он покоился над
пропастью между обоими утесами, на которых возвышался замок. Под ногами
чувствовалось, как волнуется море; серое, как сталь, под знойным
затуманенным солнцем заглядывало оно с трех сторон в девять окон. На
четвертой стороне со стены спадали узорчатые ткани, на сквозном ветре
скрипели двери, над косяками которых висели покривившиеся и потрескавшиеся
гербы: белый гриф перед полуоткрытыми воротами на черно-голубом поле. Кто-то
откашливался, затем все умолкали. Перед камином с остроконечным верхом стоял
кастелян замка, горбатый человечек, гремевший большими ключами и самого
важного из них, ключа от колодца, не выпускавший из рук даже во сне. На
другой стороне маленький пастушок робко стоял перед неподвижным изваянием
господина Гюи Асси, перед темным румянцем на его костлявых щеках и железным
взглядом из-под черного шлема. В средине возвышался, как белая башня,
гигант-повар. Из-за его спины выглядывала экономка, в развевающемся чепце и
с выдающимся животом, а направо и налево тянулись пестрые ряды камеристок,
лакеев, судомоек и скотниц, батраков, прачек и гондольеров. Виоланта
подбирала свое длинное шелковое платьице, нитка мелкой бирюзы позвякивала в
тишине на ее черных локонах; и она грациозными, твердыми шагами шла по
колеблющемуся полу мимо пошатывающихся старушек и чванных лакеев, вдоль
почтительной и причудливой линии придворного штата, который только для нее
работал и только перед ней дрожал. Она хлопала повара веером по брюшку и
хвалила его за начиненные марципаном персики. Она спрашивала одного из
лакеев, что он собственно делает - она его никогда не видит. Какой-нибудь
горничной она милостиво говорила: "Я довольна тобой", при чем та совершенно
не знала, за что ее хвалят.


* * *

Море успокаивалось; тогда она приказывала перевезти себя на материк.
Небольшая роща пиний, уцелевшая под защитой замка, вела к холмам, обросшим
кустарником; они окружали маленькое озеро. Платаны и тополи скудно украшали
его берега, редкие ивы склонялись к нему, но девочка бродила, точно в густом
лесу, среди кустов можжевельника с большими ягодами и земляничных кустов,
усеянных красными, липкими плодами. С соседнего луга на тихое зеркало падали
густые желтые отблески. Во влажной глубине замирала синева неба. У самого
берега в зеленой воде громоздились большие зеленые камни, и в этих
безмолвных дворцах плавали серебристые рыбки. Каменный сводчатый мост вел к
узкому острову, на котором возвышалась белая беседка, украшенная розетками и
плоскими пилястрами из пестрого мрамора. Стройные колонки в глубине ее были
покрыты трещинами, розовые раковины наполняла пыль, трюмо тускнели под
своими фарфоровыми венками.
Из угла, где стояло кресло розового дерева, доносился громкий треск.
Девочка не пугалась; в летние утра она лежала на подушках, отвечая улыбкой
на веселую улыбку двух портретов. У дамы была молочно-белая кожа,
бледно-лиловые ленты лежали в мягком углублении между плечом и грудью и в
пепельно-белокурых волосах, черная мушка плутовски притаилась в углу
бледного ротика. Ее кокетливая, нежная шея была повернута к шелковому,