"Томас Манн. Тонио Креген (Новелла)" - читать интересную книгу автора

проницательностью. С другой стороны, он и сам, считая стихотворство чем-то
неуместным, даже неподрбающим, признавал правоту тех, что его осуждали. И
все-таки продолжал стихотворствовать...
Поскольку дома он попусту растрачивал время, а в школе был мешкотен,
рассеян и на дурном счету, то и отметки приносил самые дурные, что очень
огорчало и сердило его отца, высокого, изящно одетого господина, с умными
голубыми глазами и неизменным полевым цветком в петлице.
Зато матери Тонио, его черноволосой красавице матери, носившей имя
Консуэло и нисколько не похожей на всех остальных дам в городе, - отец
когда-то привез ее из далеких краев, расположенных в самом низу карты, -
его отметки были совершенно безразличны.
Тонио любил свою смуглую пылку-ю мать, чудесно игравшую на рояле и на
мандолине, и радовался ее безразличию к тому, что все у него не так, как у
людей. Но в то же время он чувствовал, что гнев отца достойнее и
почтеннее; хотя тот на все лады и распекал сына, Тонио в глубине души
соглашался с ним, а веселую беспечность матери находил немного непутевой.
Временами он думал примерно так: "Ну пусть уж я такой, как есть,
нерадивый, упрямый, пусть я размышляю о вещах, которые нисколько не
интересуют других, пусть не хочу и не могу измениться. Но, конечно, за это
меня нужно бранить и наказывать, а не отделываться игрой на рояле и
поцелуями. Мы же не цыгане в таборе, а добропорядочные люди: консул
Крёгер, семейство Крёгеров..." Нередко он даже спрашивал себя: "Почему я
какой-то отщепенец, не такой, как все, почему учителя ко мне придираются,
а сам я сторонюсь товарищей? Ведь это хорошие, благонравные ученики, - то,
что называется "золотой серединой". Учителя не кажутся им смешными, они не
пишут стихов и думают о том, о чем положено думать и что можно высказывать
вслух. Какими порядочными, со всеми согласными они ощущают себя, и как
это, наверно, им приятно... Кто же я такой и что со мной будет дальше?"
Эта склонность Тони о рассматривать себя и свое отношение к жизни со
стороны играла большую роль в его любви к Гансу Гансену. Он любил его
прежде всего за красоту, но еще и за то, что Ганс решительно во всем был
его противоположностью. Ганс Гансом прекрасно учился, был.отличным
спортсменом, ездил верхом, занимался гимнастикой, плавал, как рыба, и
пользовался общей любовью.
Учителя, можно сказать, души в нем но чаяли, звали его но имени"
всячески поощрили, товарищи заискивали в нем, мужчины и дамы,
встречаясь с ним на улице, гладили белокурые пряди, выбивающиеся из-под
его датской матросской шапочки, и говорили:
- Здравствуй, Ганс Гансом, что за славные у тебя кудри! Ну, как? Все
еще первый ученик? Молодчина! Кланяйся маме и папе, мой мальчик!
Таков был Ганс Гансен, и Томно Крёгер, смотря на него, всякий раз
ощущал завистливую тоску. Она гнездилась где-то повыше груди и жгла его
сердце. "Ну у кого еще могут быть такие голубые глаза; кто, кроме тебя,
живот в таком счастливом единении со всем миром? - думал Тонно-.. - Ты
всегда находишь себе благопристойные, респектабельные занятия. Покончив с
приготовлением уроков, ты отправляешься в манеж или выпиливаешь из дерева
какие-нибудь вещички; даже во время каникул у моря ты по горло занят
греблей, катаньем под парусом или плаваньем, тогда как я праздно валяюсь
на песке, всматриваясь в таинственные "змеионня, что пробегают по лику
моря. Поэтому и ясны твои глаза. Быть таким, как ты..."