"Елизавета Манова. Рукопись Бэрсара" - читать интересную книгу автораврагов положено уважать.
Что же ты наделал, Баруф? Да, я знаю, тебя заставили поспешить. За все надо платить - но зачем так подло? Почему ты со мной не поговорил? Мы бы вдвоем... господи, ты ведь знаешь, что мы можем вдвоем? Концы у вас - это да, но у меня целых два дня. Я успею. Я не ложился в эту ночь. Спокойно и деловито просмотрел бумаги и уничтожил все, что не касалось наших с Баруфом занятий. Жальче всего было расчеты. Снова и снова я просматривал их, нашел небольшую ошибку, машинально исправил. А потом отправил в очаг, и мне показалось, что я бросил в огонь всю свою жизнь - от рождения и до сегодняшней ночи. Но искры погасли, осыпались в черном пепле, и я заставил себя улыбнуться. Восстановлю, если буду жив. Память меня еще не подводила. Вытащил деньги - о них не знала даже Суил. Чуть больше пяти кассалов - огромная сумма для Квайра, но для меня - гроши. Многое надо было сделать; я все успел, а ночь никак не кончалась... и боль не кончалась тоже. Рассвет настиг меня у Ирагских ворот. Все у меня готово: пропуска, охранные грамоты, офицерские бляхи. Конечно, Баруф со временем все поменяет, но пара месяцев полной свободы... Ирсал торчал у кузницы. Глядел на небо и чесал волосатую грудь. Увидел меня, хмыкнул и взялся ладонью за щеку. - Отправляйся в Кас, - велел я ему. - Забирай семью. Мать тоже с тобой поедет. Чтоб завтра вас в городе не было! Держи. Он взял мешочек с деньгами, поглядел на него, на меня. - Беда? приду. - А если про тетку спросит? - Скажешь, я остаюсь. - Насовсем? - Насовсем. - Слава богу! - сказал Ирсал и обнял меня, шлепнув мешком по спине. - Поспеши. - Дай хоть оденусь, родич чертов! Мать я застал за уборкой. Засучив рукава, низко нагнувшись, она скоблила ножом давно отскобленный стол. Я глядел на ее худые, сутулые плечи, на бессильную шею, и в горле стоял комок. Я так давно ее не видел. Я так по ней стосковался. Я опять так долго не смогу увидеть ее. Вдруг она оглянулась, и улыбка согрела ее лицо и оживила глаза. - Равл! Да как же ты тихонечко взошел, я и не чуяла! Но я молчал, и улыбка ее погасла. - Равл, никак что стряслось? Что с тобой, детка? - Матушка, - глухо сказал я. - Тебе надо уехать. Она обвела испуганным взглядом дом - родные стены, где прошла ее жизнь, где она любила и горевала, где родила и потеряла своих детей, - единственное, что есть у нее на свете. - Господи помилуй, Равл. Куда ж я из дому? Я не ответил. Я молча глядел на нее, и мать вдруг шагнула ко мне, |
|
|