"Хилари Мантел. Чернее черного " - читать интересную книгу автора

многие из тех, кого я знала в детстве, умерли; собаки-то уж точно перешли в
мир иной, ведь годы прошли, а такие псы не доживают до старости. Иногда в
супермаркете она обнаруживала, что забрела в отдел зоотоваров и разглядывает
игрушки-пищалки, большие резиновые косточки для больших дружелюбных зубов;
потом встряхивалась и медленно шла обратно к экологически чистым овощам, где
ее ждала Колетт с тележкой, злющая, что Эл куда-то запропастилась.
Она и сегодня будет злиться, подумала Эл, мысленно улыбаясь: опять я
ляпнула "давление". Колетт вечно ворчала, мол, не говори о давлении, говори
о гипертонии. Когда она возражала - "они могут меня не понять", - Колетт
выходила из себя и кричала: "Элисон, без давления мы бы все умерли, но если
хочешь говорить как второгодница, можешь меня не слушать".
Женщина подняла руку, признаваясь, что у нее есть давление.
- Чуточка лишнего веса, так, дорогая? - спросила у нее Эл. - У меня тут
ваша мама. Она на вас немножко сердится - ну нет, это слишком громко
сказано, - озабочена, вот, скорее, как. Вам надо сбросить полтора десятка
фунтов, говорит она. Согласны? - Женщина униженно кивнула. - О, плюньте на
то, что подумают они. - Эл обвела рукой зал, издала свой особый горловой
смешок, смешок "между нами, девочками". - Нет нужды беспокоиться о том, что
думают люди в этом зале, большинству из нас не помешало бы скинуть пару
фунтов. В смысле, взгляните на меня, у меня двадцатый размер, и я этого не
стыжусь. Но ваша мама сейчас, ваша мама, она говорит, вы себя распустили,
стыд и позор, потому что, знаете, на самом деле вы, взгляните на себя, в вас
так много привлекательного, прелестные волосы, прелестная кожа - ну,
извините, но, похоже, ваша мама очень прямой человек, так что пардон, если я
задену чьи-то чувства, она говорит, оторви свою задницу от дивана и марш в
тренажерный зал.
Таково публичное "я" Эл: немного развязности и немного грубости,
немного от школьной учительницы и немного от кокетки. Она часто говорит с
публикой о том, что юмор у нее чернее черного, предупреждая, чтоб на нее не
обижались - но куда девается ее юмор глубокой ночью, когда она просыпается,
дрожа и крича, а Моррис громко злорадствует в углу комнаты?
У тебя двадцать шестой размер, подумала Колетт. И ты стыдишься этого.
Мысль прозвучала в ее голове так громко, что Колетт удивилась, как она не
выпрыгнула в зал.
- Нет, - говорила Эл, - пожалуйста, верните микрофон этой леди, боюсь,
я смутила ее и хочу все исправить. - Женщина упиралась, и Эл попросила ее
соседку: - Просто ровно подержите микрофон под ее подбородком. - Затем
Элисон повторила толстухе некоторые вещи, которые та часто думала о матери,
хотя и не сознавалась в этом. - Ах, а еще к нам пришла ваша бабушка. Ваша
бабушка пробивается к нам. Сара-Энн? Она уже старый дух, - сообщила Эл. -
Вам было пять, когда она умерла, я права?
- Не знаю точно.
- Говорите громче, милочка.
- Маленькой. Я была маленькой.
- Да, вы не много помните о ней, но дело в том, что она никогда не
оставляла вас, она по-прежнему поблизости, присматривает за родней. И ей
нравятся те новые шкафчики, что вы купили, - я не могу толком разобрать, -
кажется, новая кухня?
- О боже. Да, - произнесла женщина. - Да.- Она заерзала в кресле и
густо покраснела.