"Анатолий Тимофеевич Марченко. Третьего не дано (Советский военный роман) " - читать интересную книгу автора

книгу в кожаном переплете.
Калугин тотчас же исчез, а Мишель передал книгу Илюше.
- "Овод", - восхищенно прошептал Илюша, лихорадочно листая книгу.
- Здесь есть надпись, - сказал Илюша. - Вот.
Мишель взглянул на титульный лист. Среди виньеток виднелись строки:
"Через страдания - к счастью. Пусть эта книга станет твоим талисманом".
Подпись разобрать было невозможно: чернила успели выцвести.
- Ваша? - спросил Мишель, обращаясь к Громову.
- Моя, - подтвердил тот. - Не расстаюсь с ней никогда.
- Почему?
- Разрешите не отвечать на этот вопрос.
- Подарок?
- Да.
- Чей?
- Позвольте и это обойти молчанием. Пусть вас не удивляет мое упорство.
Поверьте: мои ответы ничего не прибавят к тому, что вы хотите узнать. Все,
что связано с этой книгой, - глубоко личное. - - Хорошо, - согласился
Мишель, - будем говорить о том, что имеет отношение к делу. Вы разделяете
убеждения анархистов?
- Если я скажу, что не разделяю, вы мне поверите? - спросил Громов.
- Отвечайте на вопрос.
- Предположим, я скажу, что идеи анархизма во многом совпадают с моим
идеалом, вы же начнете утверждать, что я вовсе не анархист, а человек,
проникший в их среду с особым умыслом.
- К чему предвосхищать события?
- Видите ли, на вашем месте я мыслил бы так же.
Формальная логика плюс подозрительность сжимают человека огненными
тисками, из пих не так-то просто вырваться.
Что бы ни говорил Громов, голос его не менялся, он был негромким,
чистым, но не бесстрастным.
- Кроме показаний, - возразил Мишель, - есть факты и доказательства.
Они или усугубляют випу, или же, напротив, смягчают ее.
- Несомненно, - согласился Громов. - Но прежде чем говорить о сущности
следственного процесса, я хотел бы напомнить, что в глаза не видел ордера
на арест.
- На предложение сдать оружие вы ответили огнем, - отпарировал Мишель.
- Не подумайте, что я жалуюсь. Вы правы - властям было оказано
вооруженное сопротивление. Но к чему в таком случае следствие? Объявите
приговор - и точка.
- Почему вы не хотели сдаваться?
- Речь идет лишь обо мне или о всех, кто находился в этом доме?
- О вас.
- Затрудняюсь сказать что-либо определенное. Лично я не сделал ни
одного выстрела.
- Ни одного?
- Книга, которая лежит перед вами, была моим единственным оружием.
- Хватит загадок!
- Хорошо. Я понимаю, вы хотите знать, кто я, почему очутился здесь, с
какими целями. Знаю - каждый мой ответ будет взят под сомнение и
перепроверен всеми доступными вам средствами. Но прошу вас иметь в виду,