"Анатолий Тимофеевич Марченко. Третьего не дано (Советский военный роман) " - читать интересную книгу автора

- Вот что, Муксун, - жестко прервал его Мишель.
Ему вспомнились слова Петерса: "Будут над тобой измываться на допросе,
а ты нервы в кулак - и никаких эмоций!" - К революции ты никакого
отношения не имеешь.
Абсолютно. Отвечать перед революцией - будешь! Как явная контра!
Муксун глухо застонал, будто его наотмашь ударили по лицу, силился
что-то сказать, но мокрые губы дергались, не повинуясь ему. Наконец взял
себя в руки.
- Имею сообщить по линии Чека... - оправившись от страха, перешел на
шепот Муксун. - Присмотрись, комиссар, тут к одному. Собственной печенкой
чую - не наш...
- О ком речь?
- Есть тут такой... Громов...
- И что?
- За версту видать: подозрительный. Все одип и один. Молчком. Забьется
в угол и соображает. А что - никому неведомо. - Муксун напряг память и
вдруг выпалил: - Он же ни единой стопки не опрокинул, сколько с нами был.
Чистая вражина! А сообщеньйце мое прошу не позабыть...
"Кажется, он о том, кто сидел в углу", - подумал Мишель и отправил
"немедленного социалиста" на место.
Следующий арестованный, судя по всему, был из "идейных". Он вбежал
порывисто, с грозным видом, будто ему предстояло стать обвинителем. Почти
сразу же вслед за ним появился Калугин, примостился в углу.
- Требую немедленной свободы для себя и всех анархистов, которых вы
заточили в этом каменном мешке, - гневно выкрикнул арестованный, отчаянно
жестикулируя костлявыми руками. - Самодержавие гноило нас в тюрьмах и
равелинах, ваша диктатура хочет сгноить здесь.
- Здесь вы поселились сами! - возразил Мишель.
- Я требую передать мой протест в газету "Анархия"!
- Приказала долго жить.
- Мне не до шуток!
- Какие шутки! Закрыта по распоряжению ВЧК.
- Не признаю! - взревел анархист.
Он метался по комнате, как зверь в клетке. Вздернутая кверху
клинообразная бородка победно рассекала воздух.
- Жаль, нет трибуны! - съязвил Мишель. - Ваша фамилия?
- Буржуазные предрассудки! Я человек, раскрепощенный от уз
государственных условностей, ибо не признаю самого государства!
- А стрелять в представителей пролетарского государства - условность?!
- Мы были уверены, что нас атакуют контрреволюционеры!
- Ловко, - усмехнулся Мишель. - Расчет на простаков. А какова ваша
платформа?
- Анархизм - бог, которому я поклоняюсь. Личная свобода дороже личного
благосостояния.
- Ну и фокусник! - воскликнул Мишель. - Чужие мысли за свои выдаете.
Цитатками жонглируете!
Анархист, словно споткнувшись обо что-то невидимое, остановился,
заморгал мохнатыми, как у колдуна, ресницами.
- Не прерывайте меня! Не стесняйте мою личность!
Не сковывайте мою душу! - потребовал он. - Я так хочу. Понимаете - я!