"Георгий Марчик. Первая и единственная ("Маленькая золотая штучка") " - читать интересную книгу автора

В лунном свете она стояла передо мной словно березка, трепещущая каждым
своим серебристым листом. Мы помолчали, потом достала из сумочки, то ли из
книги - сейчас уже не помню - и протянула мне маленькую фотографию: "Это
тебе. На память". Я нерешительно взял фотографию, и тут она вдруг поцеловала
меня в губы. У нее были теплые, мягкие, ласковые губы. От неожиданности я
опешил. Она улыбнулась: "И это на память". Повернулась и убежала. А я стоял
еще некоторое время, разглядывая фотографию. Потом пробормотал: "Ну, вот еще
выдумала" и вернулся в зал.
Вот и все, что можно сказать о наших отношениях. И все-таки отношения
были. Без поступков и даже без слов. Без, если так можно сказать, внешней
формы. Из нее в меня словно переливалась теплота жизни, благородство. Но во
мне жило два "я" - один грубоватый, самонадеянный и самовлюбленный позер,
фанфарон, живущий в каком-то условном, выдуманном "красивом" мире, второй,
второй, по моим тогдашним понятиям слюнтяй, тюха-матюха. Первый грубо и
бесцеремонно подавлял второго, не давал ему выпрямиться, проявить себя.
Я хотел казаться кем-то значительным, корчил из себя аристократа. А
какие они, аристократы, представлял очень приблизительно. В основном по
фильмам. Вот и манерничал. Главным было пустить пыль в глаза. Красиво
одеться, красиво пройтись по улице, красиво подъехать к кафе на такси,
красиво посидеть в ресторане.
Поза убивает живое, настоящее. Начинаешь не жить, а позировать. Все
делаешь для виду. Даже девушку выбираешь с таким расчетом, как она будет
смотреться. Чтобы не ударить в грязь лицом перед такими же шалопаями, как
сам.
Из школы мы разлетелись, кто куда. Школа подвела черту под нашим
детством. Все, что осталось за этой чертой казалось мне не настоящим, не
всамделишным, а было каким-то подготовительным этапом к взрослой жизни. Я ее
понимал так: все тормоза отпущены, живи, как хочешь, ты сам себе хозяин.
Главным ощущением была для меня полная раскованность, свобода.
Не имело никакого значения кем работать и где. Лишь бы можно было
зашибить и купить фирменную тряпку. Попал я в изоляционный цех завода
"Контактор". Обрабатывали в нем текстолит, цемент, асбест, производили
разные изоляционные изделия. Там я и познакомился с этим прохвостом Шуркой,
в котором нашел своего полного единомышленника. На уме было одно -
отработать, принять душ, переодеться и настроиться куда-нибудь. Где можно
потусоваться с такими же козлами, как сами. Через год меня призвали в армию.
Еще через два года я вернулся на свой завод.
Жить бы мне и жить, как всем нормальным людям. Учиться, заниматься
спортом, ходить в кино, встречаться с хорошей девушкой. Но нет, меня тянуло
к другому. У меня была установка на "красивую" жизнь. Чтобы все было не так,
как у других. Все с выкрутасами. На уме как достать английский блейзер.
Такой, чтобы все с катушек от зависти. Или французский пиджак в обтяжку из
черного бархата. Рубашечку цвета хаки с погончиками и планкой на груди и
буквочками над карманчиком "Ю АС АРМИ". Черта в них этих буквочках. Так нет
же. Дайте мне наимоднейшую вещь, а я за нее выложу любую сумму, хоть месяц
буду вкалывать. Так и ходил, пижонил - "костюмчик новенький, колесики со
скрипом" - на шее брелок - крохотная бритвочка на цепочке, на ногах
деревянные сабо, на вельветовых джинсах сзади тоненькая полосочка со словами
"Луи Филипп". Мы не то, что вы, дикари неотесанные, эскимосы. Иду, бывало,
по улице или ресторану, один черт где, руками загребаю как веслами, грудь