"Георгий Марчик. Тварец культуры ("Маленькая золотая штучка") " - читать интересную книгу авторасекретаря райкома.
Отныне Рая не пропускала ни одного заседания "эйфемистов". Веселый и общительный нрав молодой женщины, как раньше написали бы в газетах, пришелся по душе кружковцам. Она заразительно смеялась каждой удачной шутке, остроте, каламбуру или афоризму. С ее появлением занятия заметно оживились. Каждый член кружка из кожи вон лез, чтобы заслужить ее одобрительную улыбку. Раечке все нравилось, все вызывало ее восторг. Она старательно все записывала, а затем столь же старательно докладывала обо всем директору: - Хорошо идут дела у колхозного села, Я молоденька была, потому и родила, - читала она. - Как? Насмешка над колхозами... - Не годится, - качал головой директор. - Ведь хорошо идут дела. Какая же здесь крамола? - Миф о непорочном зачатии придумали импотенты. Тоже не годится? Идем дальше. Говорит француз: самая прекрасная женщина не может дать больше, чем она имеет. Говорит русский: зато она может дать два раза. Тоже не годится? Я подумала - нет ли здесь ущемления национализма. - Какое ущемление? - возразил директор. - Русский француза осадил. Давай дальше. - Правительство имеет право совершать ошибки, равно как и принимать правильные решения... - Постой-ка. Кажется здесь что-то не то, хотя на первый взгляд безобидно, но я чувствую какой-то подвох. Они просто так ничего не говорят. У них особый язык, понятный только им самим. Ладно, подумаем. - Когда демократию втаптывают в землю, она прорастает колючей правительственным сообщением, прочитала Рая. - Вот сволочи, - то ли восхитился, то ли возмутился директор, - так формулируют. Внешне все правильно - не придерешься, а если вдуматься - опять подрыв авторитета советской власти. - Как прекрасен этот мир - посмотри! А теперь отойди от щели в заборе, - продолжала читать Рая. - Можно и лапу сосать, если есть, во что обмакнуть. Все. Больше ничего подозрительного в этот раз не было. Да, вот еще. Люди стали лучше одеваться, потому и очереди стали привлекательнее. У Раи было еще несколько записей, но она их не прочитала. Они принадлежали Сергею Валентиновичу Белых. - Прошлый раз улов был не ахти какой, - сказал директор. - На этот раз лучше. Надо все собрать, систематизировать, а потом доложим, куда следует. Рано или поздно они себя разоблачат. Согласно учения марксизма-ленинизма количество рано или поздно перейдет в качество. Тут мы их и прихлопнем. Кстати, как ты думаешь, правильно ли называть покойника "товарищем"? Я обратил внимание - на панихидах обычно говорят: "Спи спокойно, дорогой товарищ!" Какой же он товарищ, если он уже покойник. И гражданином называть неловко. Идеологически ошибочно. Как ты считаешь? - Я в этом не разбираюсь, Григорий Тихонович! - То-то же. Вчера я был на похоронах, один человек прочитал свои замечательные стихи, посвященные покойнику. Пускай ты умер, но в песне смелых и сильных духом и так далее. Жаль, не все успел записать... - Это стихи Максима Горького, Григорий Тихонович. - Да что ты говоришь. Вот не знал. Хорошо, ты подсказала, а то бы |
|
|