"Иржи Марек. Тристан, или о любви" - читать интересную книгу автора

окна, из которого выглядывал Хиле:
- Она-то ни дня не упустит, мы тут не слепые! Небось и поехала только
потому, что тот бородатый по воскресеньям не работает!
Но Хиле уже закрывал окно: целиком посвятив себя изучению древних
памятников, он сторонился людских пересудов.
Так что пани вынуждена была проследовать в прохладную тень арки.
"Греховодничали во все времена, - думала она, - и прежде, и теперь, но
прежде это было намного приятнее. Можно было и самой поучаствовать".
Воскресное утро играло всеми красками, супруги решили не отъезжать
далеко, сразу за городской чертой у старой дороги есть пруд, сейчас-то он
наверняка кишит народом, вот и хорошо, Геленка найдет себе какую-нибудь
подружку, они будут визжать, шлепая по холодной воде, а матери можно не
волноваться. Гелена обильно смазала тело кремом и осторожно засунула за
дужки очков сорванный с соседнего куста листочек, не дай бог, еще нос
обгорит. А потом с мученическим выражением лица подставила себя солнцу, ведь
вернуться надо загорелой, но при этом следить, чтоб солнце не углубило
морщинки, которых так опасаются женщины. В тайниках души она лелеяла
надежду, что завтра бородатый реставратор скажет, как прекрасно она
выглядит. Томану пришлось присматривать за дочкой да еще то и дело
перегонять машину, чтобы она оставалась в тени. Ему вдруг пришло в голову,
что он давно уже не был на той узкой улочке, где на подоконнике старинного
дома греется кошка и где, если повезет, в полумраке комнаты можно увидеть
прекрасное лицо незнакомки. Он думал о ней, лежа на солнце, и улыбался.
Вообще, славно было бы с ней заговорить. Но надо быть начеку, это ведь
своего рода игра с огнем. Если б коллега Шимачек, эта несчастная жертва
любви, до сих пор просто восхищался своей свояченицей, он, вполне вероятно,
страдал бы от неудовлетворенных желаний, но теперь в сто раз хуже - бедняге
достается и от законной супруги, и от любовницы. К несчастью, грань между
ухаживанием и любовью уже лезвия меча, и переступить ее удивительно легко,
потому что все толкает вас к этому, вот только платить потом приходится
довольно дорого.
До чего же приятно пофилософствовать, думал Ян, но гораздо полезнее
сдерживать свои любовные порывы. Иначе потом придется переступить ту узкую
грань. И все же я так и сделаю, решил он, может быть, даже завтра.
Он повернулся к жене и тихо спросил:
- Пойдешь в воду?
Но увидел, что та уснула, черты ее подвижнически подставленного солнцу
лица разгладились, и ему показалось, что она чему-то сладко улыбается. Вот
было бы здорово приподнять завесу сна, заглянуть в него и увидеть то, что
снится сейчас Гелене. Наверняка ей грежусь не я, тогда бы она улыбалась
совсем по-другому.
Ян пошел купаться, ему вдруг захотелось, чтобы холодная вода смыла все
эти мысли. Поймав мяч, которым Геленка играла с детьми, он подбросил его
высоко-высоко, и дети следили за ним зачарованно и восхищенно, а потом с
визгом разбежались, потому что мяч падал вниз, поймать его никто не решался,
и все боялись, что он упадет рядом и забрызгает их.
Когда он вернулся, Гелена лежала с открытыми глазами и наблюдала за
маленькой тучкой, закрывшей солнце. Она тут же начала волноваться, где дочка
и не надеть ли ей пляжный халатик, а то становится прохладно.
Он успокоил жену: солнце вот-вот выглянет, а Геленка играет с ребятами