"Александра Маринина. Ад ("Взгляд из вечности" #3)" - читать интересную книгу автора

так горько, что у Любы слезы навернулись на глаза.
Лариса видела Григория всего несколько раз, когда они с Тамарой
приезжали в Москву, и в последний раз это было года два назад. Неужели
девочка так прониклась к нему? Или просто она остро чувствует чужую беду и
умеет сопереживать?
- Как же так? - всхлипывала Лариса. - Дядя Гриша такой добрый, такой
веселый, такой красивый! У какой гниды рука на него поднялась? Ой, господи,
жалко как! И тетю Тамару жалко, она же так его любит. И вас жалко. Ой, тетя
Любочка...
- Не надо плакать, - успокаивала ее Люба. - Лариса, успокойся, нам с
тобой надо решить несколько вопросов. Мне нужна твоя помощь.
- Да, конечно, - Лариса вытащила из кармана не очень свежий платок,
вытерла слезы и высморкалась. - Извините. Просто так неожиданно... Вы
скажите, что нужно, я все сделаю.
Лицо ее покраснело, и на вспухшей коже из-под слоя пудры явственно
проступила ссадина на щеке. Опытным глазом Люба определила, что этой ссадине
примерно дня три. Значит, опять...
Весной девяносто первого года из мест лишения свободы вернулся отец
Ларисы Геннадий. Из тринадцати лет, определенных ему по приговору суда, он
отсидел без малого одиннадцать и был освобожден условно-досрочно. С этого
момента жизнь Ларисы и ее бабушки превратилась в длящийся кошмар, почти не
имеющий перерывов. Геннадий не хотел работать, устраивался то грузчиком, то
сторожем, то шофером, но через неделю или две его увольняли за пьянки и
прогулы.
- Я отсидел ни за что, - твердил он. - Государство отобрало у меня
лучшие годы жизни, я, безвинно осужденный, на зоне все здоровье потерял, и
работать на это государство я не имею ни малейшего желания.
Пил он запойно, отбирал у дочери зарплату, а у тещи пенсию, выносил
вещи из дома, но хуже всего было то, что в пьяном виде он становился
агрессивным и буйным. Лариса и Татьяна Федоровна то и дело звонили уже не по
телефону, а прямо в дверь Романовым, зачастую поздно вечером или среди ночи,
и просили дать возможность отсидеться, пока напившийся Геннадий успокоится и
уснет. Он распускал руки и орал благим матом, но жильцы ближайших квартир,
которые слышали шум, милицию все-таки не вызывали: они жалели Ларису и ее
бабку, которым и без того несладко пришлось. Если дочь и теща не успевали
вовремя увернуться, то к Романовым они являлись уже с синяками и
кровоподтеками. Судя по относительно свежей ссадине на щеке Ларисы, в
последний раз увернуться она не успела.
- Это что такое? - строго спросила Люба, дотрагиваясь до лица
девушки. - Опять?
Лариса молча кивнула, пряча глаза.
- Почему не пришла? Почему дома осталась? Ты что, не понимаешь, что с
пьяным и буйным нельзя находиться в одном помещении? Он же убить тебя может!
И не со зла, а по дури.
- Да мне неудобно, тетя Люба, - пробормотала Лариса. - Ну сколько можно
у вас на шее камнем висеть? Мы и так к вам часто приходим, когда уж совсем
невозможно терпеть или страшно очень. А в этот раз было ничего, он поорал,
вмазал мне пару раз и успокоился. Даже бабушку не тронул.
Люба достала из сумочки ключи от квартиры и протянула Ларисе.
- Вот, возьми. Меня не будет дней пять, может, неделю. Если что - не