"Эрнест Маринин. Тете плохо, выезжай!" - читать интересную книгу автора

Эрнест Маринин.

Тете плохо, выезжай!

-----------------------------------------------------------------------
Сборник "Операция на совести".
OCR & spellcheck by HarryFan, 23 August 2000
-----------------------------------------------------------------------


Саврасову досталось неудобное кресло - спинка не откидывалась. И лицом
против хода. Это действовало на нервы, и без того напряженные. За окном
неслась мокрая ночь, чиркая дождем наискосок по стеклу. Время от времени
поезд сбавлял ход, проплывали мимо высокие пригородные платформы с рябыми
от ветра лужами под сиреневыми ртутными лампами на столбах. Потом
платформы стали низкими - сюда уже не добегали от Москвы электрички. В
Стогове поезд остановился на минуту. Захлопали двери, потянулись по
проходу в поисках свободных мест лохматые парни в блестящих куртках под
кожу, мужики постарше в синих тяжелых плащах, бабы в мокрых болоньях, с
затянутыми мешковиной и выцветшим ситчиком плетеными корзинами... Лязгнули
буфера, вагон качнуло, плеснулась скопившаяся в выщербленной оконной раме
вода, сбежала прерывистой струйкой по темному линкрусту...
Снова заскользила в окне сырая тьма. Саврасов подумал, что все равно не
уснет, и вытащил из портфеля книгу. Но после Паромного свет погасили.
Вагон засыпал, стало тише. Только из угла доносился бубнящий басок,
прерываемый иногда тихим кокетливым смехом - там сверхсрочник-музыкант
обхаживал щекастую девочку с мокрыми, распущенными по моде русыми
волосами. Они сошли на станции со старинным названием Никонова Пустынь. В
соседнем кресле неровно посапывал простуженный старик в мокром польском
плаще с погончиками. На остановках он просыпался, шмыгал носом,
настороженно поглядывал в окно и снова засыпал...
Беспокойство не отпускало Саврасова, и от этого ему становилось еще
тревожнее - нужно было расслабиться и заснуть, чтобы завтра быть свежим, в
форме, иначе вся поездка теряла смысл. Он закрыл глаза и сосредоточился. В
темноте вспыхивали неяркие круги желтого света. Они постепенно меркли по
краям, стягивались в тусклую точку и исчезали, чтобы через некоторое время
появиться снова. Их ритмичное мерцание замедлялось, потом оно совсем
угасло. Стук колес стал глухим и неслышным, вагон перестало качать, и тут
Саврасов увидел перед собой загороженную газетой настольную лампу, желтый
свет которой падал на волосы и лицо Ольги. Ольга в старом синем платье и
косынке спала, сидя на стуле, откинувшись на высокую спинку. Ее усталые
руки расслабленно лежали ладонями кверху на коленях. В сознании вдруг
возникло: "Чай, Олюшка опять калитку на завертку закрыла, как же Анатолий
войдет-то, не по годам уж ему через забор лазать, да и грузен,
поостережется...". А потом с облегчением подумалось: "Небось озаботился,
ножик свой припас, отвернет через щелочку завертку...".
Саврасов заснул улыбаясь.
Утро было прохладное и чистое. Солнце еще не взошло, сиреневый рассвет
растекался по небу, высоко над головой висел щербатый блеклый месяц.
Поезд, выгнувшись влево, огибал поросший сосняком холм. Проплыл большой