"Эрнест Маринин. Ожидание тепла (Журнал "Изобретатель и рационализатор", 1987, N 12)" - читать интересную книгу автора

пещерку и заводили семью... Вот это мои ученики видели, это они знают, в
это верят, а я пытаюсь убедить их, что все же мир не кончается
промороженными тучами, что есть за ними небо и солнце, свет и тепло... Что
ж, они дети, им так хочется чуда, они слушают и порой даже верят, на
мгновение, как в волшебную сказку. И я рассказываю - пусть не верят, но
знать должны: раньше или позже придет весна - или хотя бы оттепель...
Я рассказываю, а совесть мучит меня, потому что в нашем мире никто не
знает, когда будет весна. А почему так, я рассказываю лишь тем немногим,
кто станет учителем, как и я, - этим приходится узнать многое и поверить
без доказательств, и потому отбираю я их с осторожностью и тщанием.
Нелегко найти способных к абстракциям и игре ума, готовых усвоить, поверив
на слово, понятия "звезда", "планета", если сам в жизни не видел ни солнц,
ни светлых точек в ночном небе. Мне остается убеждать их собственной
верой. Счастье, что хоть иногда это удается. Как все же тяжко! Нет, мне
никто не мешает впрямую, меня не преследуют, не пытаются диктовать, но я
один на всю округу говорю "солнце, свет, тепло, небо"... А что они слышат
дома? В лучшем случае: "Не высовывайся! Нет там ни тепла, ни света, лишь
холод и леденящий ветер, а главного, пищи, - нет, нету ее там! Не
высовывайся, нечего..." И это - в лучшем случае! А не в лучшем? "Нас
много, а пищи мало, на всех не хватит. Урви, где сможешь, за соседом
следи: чуешь, он гриб нашел - не зевай! Он обжирается, а ты иди кругами,
лови грибницу, заползи вперед, пока он один дожует, ты три утащишь!" И это
полбеды. А есть ведь и такие: "Мир жесток, жизнь не прощает, выживает
сильнейший. Мы должны продлить свой род - и это право сильных, слабым
нечего плодиться, породу портить! Встретишь слабого с пищей - отбери! Не
отдаст - убей! И съешь его, не будь слюнтяем, слабый - лучшая пища для
сильного. И всегда убей и съешь иного: смотри, как хороша твоя зеленая
окраска, как горят на ней красные пятна, а иной? Он сизый! Пятна на нем
желтые, как подгнивший гриб, усики вялые и короткие... Встретишь такого -
убей и съешь. Это - враг, он совершит полет и уведет твою пару, оставит
такое же мерзкое потомство, а что станет с родом?"
Дети, пока они малые и слабые, такого не приемлют: ведь это у них
отнимают крохи, и не всегда удается сплотиться слабым против сильного, что
ж, такова жизнь, каждый ищет для себя... Поэтому дети против, они мечтают
о справедливости, чтобы сильный не мог отнять, чтоб было законом право, а
не сила. Но дети растут, набираются сил - теперь уже и они могут у кого-то
отнять. Тут и меняются представления о справедливости: пока закон мешает
отнять у меня - он благо, но если он не позволяет отнимать мне? Подавай
другую справедливость: что для меня, то и благо.
Тяжело с детьми. Они вырастают быстрее, чем я успеваю их учить и
воспитывать. Жить вообще тяжело, но видеть, понимать и не мочь - тяжко
вдвойне. Это - удел учителя. Но зато у нас есть отдушина - время думать и
искать. Думаешь, ищешь - и забываешь... А когда найдешь - о, это счастье!
Я счастлив. Я провел опыт. Мы с детьми взяли пустой чехол
червя-трубочника, круглый, твердый и гладкий, насадили его на ось и стоймя
закрепили на полозе. А потом вытащили его на поверхность. Был ветер, как
всегда, был отполированный ветром наст, ветер шуршал по торчащему вверх
чехлу, полоз скользил по насту, нам становилось все холоднее, озноб
охватывал и от ветра, и от непривычного ощущения - ведь мы ехали! И тогда
я скомандовал, и дети начали крутить ворот. Заскрипела веревка, восьмеркой