"Олег Маркеев. Угроза вторжения " - читать интересную книгу автора

начальника отдела. Недавно, после всех проверок на лояльность и увольнений,
из всех возможных вакансий ему, как исполнительному бойцу, барски вешают
ефрейторские лычки, добавили приставку - "замначотделения". В тот день он
по-. нял - все, потолок. Никогда ему не подняться выше, откуда одним
росчерком пера, а лучше вялым мановением пальца можно было бы отправить на
свалку этот жуткий портрет.
Настроение с утра было поганым. Два часа на совещании лили из пустого
в порожнее. А напоследок, чтобы служба медом не казалась, отодрали, как
кошку в марте. Если было бы за что, Белов, может, и стерпел бы, но в так и
не пришедшем в себя после кровавого октября Управлении вся работа
практически застопорилась.
Затравленные постоянными чистками и кадровыми проверками,
деморализованные непрекращающимся всю перестройку публичным поливанием
грязью опера наплевали на все и почти демонстративно маялись от безделья.
Хоть что-то реально делал лишь отдел Белова, работавший по организованной
преступности. Но уже который месяц ходили упорные слухи, что и это
направление работы у ФСБ отберут, что, само собой, его операм энтузиазма не
прибавляло.
Белов шел к себе в кабинет, куда уже должны были собраться
подчиненные, получившие первичный сигнал по "коридорному радио", что "их
шефа опять ни за фиг отымел Бородатый". Как всегда после разноса, в нем
боролись два противоречивых желания: послать все к черту или плюнуть на
всех и делать свое дело. Знал, что победит последнее, но на душе легче не
становилось.

***

В кабинете яблоку негде было упасть. Судя по напряженной атмосфере,
все ждали разноса. Процедура была привычной, каждый знал, что Белов,
получив по шапке от руководства, имеет полное моральное право для снятия
стресса накрутить хвост подчиненным. Как и все предыдущие разносы,
очередной ничего нового не принесет, это тоже все отлично знали. Надо лишь
набраться терпения, получить свою порцию и спокойно идти заниматься
текущими делами.
Белов посмотрел на своих подчиненных, полукругом рассевшихся вокруг
стола.
С каждым годом молодых становилось все меньше. А из ветеранов, умевших
и любивших работать, остался один Барышников.
"Большая часть тягуны. Самая ненавистная категория. Ни инициативы, ни
полета... Хмарь осенняя. Из молодых один Рожухин хорош. Есть в нем злость и
азарт. Поберечь надо, спалят мальчишку раньше срока. Это у нас умеют... А
Барышников напоминает старого Полкана. Сидит в будке, блох гоняет, а
полезешь - загрызет, - подумал он и вздохнул. - Остальным хоть кол на
голове теши, все равно ни хрена работать не будут. Что зря перед ними
мордой трясти?"
- Ну, товарищи опера, когда работать начнете? Ответом было гробовое
молчание.
- Хорошо. Повторю для тугодумов. - Он почувствовал, что начинает
медленно закипать. - Вербовать, вербовать и еще раз - вербовать! Нам нужны
источники информации. Ни один из вас не готов к внедрению в преступную