"Олег Маркеев. Угроза вторжения " - читать интересную книгу автора

Старые дела

Москва, июнь 1989 года Лефортовский следственный изолятор

Гробовая, давящая на уши тишина была "фирменным" стилем Лефортовской
тюрьмы. Полы были застелены резиновым покрытием, глушившим шаги,
надзиратели по боксам ходили только в тапочках на мягкой подошве, петли
многочисленных дверей всегда тщательно смазывались, ключи в замках
поворачивались без единого звука.
Кто и когда подсказал этот трюк, неизвестно, но более действенное
средство воздействия на заключенного придумать было сложно.
Тишина обволакивала, растворяла волю, рано или поздно рождалось
чувство полной отрешенности от внешнего мира, какое, наверно, возможно
только в монастырях. И там, и здесь выдерживали только сильные духом,
успевшие выковать в себе несгибаемый стержень, остальных неминуемо
развозило. Тишина становилась ежедневной, ежеминутной пыткой. А человек не
может жить один, и когда единственным живым существом оказывается сидящий
напротив следователь, естественная потребность в общении становится
губительной. Надо только набраться терпения и ждать, когда сознание,
утомленное тишиной и неизменностью окружающего мира, растворит "образ
врага" и превратит следователя в добродушного, все понимающего случайного
попутчика в поезде, перед которым можно раскрыть, не боясь насмешки и
последствий, самое сокровенное.
Журавлев приехал вовремя, но пришлось ждать, пока освободится кабинет
для допросов. Как всегда, в курилке толклись следователи: бодрые и
беспечные, уже успевшие обработать своих "клиентов", и нервно-вздернутые,
утомленные вынужденным бездельем, - те, кто, как Журавлев, еще ждали своей
очереди. Стоял обычный кагэбэшный треп, обсуждали все, от футбола до интриг
в высшем эшелоне, перемежая анекдотами и секретными сведениями. Когда
кто-нибудь не выдерживал и начинал клясть лефортовских начальников, до сих
пор не удосужившихся оборудовать нужное количество кабинетов, в ход шла
дежурная шутка: "Не гони лошадей, парень. Посадят, натрепешься всласть!"
Шутку всякий раз встречали дружным гоготом.
Журавлев смеялся вместе со всеми, хотя отлично чувствовал скрытый
подтекст. Любой из тех, кто сейчас коротал время в курилке, в любой день
мог оказаться по другую сторону стола в кабинете для допросов. На Руси от
сумы и тюрьмы зарекается только полный дурак. У всех здесь собравшихся
жизненная альтернатива была проста: либо пенсия выше среднесоюзной нормы,
либо нары в спецзоне для государственных преступников. Органы под давлением
времени несколько ослабили хватку, правило "шаг влево-право - считается
побегом, стреляю без предупреждения" на простого гражданина уже не
распространялось в той степени, как это было в славные времена культа
личности. А любой, даже самый ничтожный сотрудник органов всю жизнь ходит
под дамокловым мечом, украшающим эмблему его конторы.

***

В кабинет ввели Кротова, и Журавлев ужаснулся, как же сдал этот
человек. С тех пор, как у Журавлева отобрали это дело, он Крота не видел.
Четыре года Крот просидел под следствием, прокурор исправно подмахивал