"Олег Маркеев. Угроза вторжения " - читать интересную книгу автора

голову.
- Молодец, сообразил. Теперь любой порядочный человек в бронежилете
ходит.
А ты стреляешь, будто вчера на свет родился.
Пистолет вылетел из правой руки Максимова, и, как только лег в ладонь
левой, грохнул выстрел.
- Эта во лбу у бедолаги, - сказал Максимов, развернувшись лицом к
мишеням.
- Да. Можешь проверить.
Над дверью трижды тренькнул звонок.
- Что это?
- Гаврила вызывает, - сказал Стас, опуская бинокль.
- Вот, даже познакомиться толком не дали. - Максимов протянул ему
руку. - Зови меня Максом, не обижусь.

Неприкасаемые

Кротов подошел к открытому окну, вдохнул полной грудью свежий лесной
воздух.
Журавлев в который раз за день поразился перемене, произошедшей с
Кротовым. Если бы ему сказали, что этот одетый в темно-синий костюм человек
еще три дня назад ходил в линялом ватнике, он бы не поверил. Но Кротова на
острове он видел своими глазами. Тем невероятнее казалась перемена. Кротов
вел себя так, словно не было многолетнего забвения, четырех лет камеры,
полного краха, в конце концов.
Три дня его держали на конспиративной квартире, где он запоем читал
книги, изредка включал телевизор. Под охраной его провезли по городу, и
Крот, прищурясь, смотрел на ларьки, яркие витрины магазинов и рекламные
щиты вдоль дороги. Как было согласовано с Подседерцевым, Кроту разрешили
посетить магазин мужской одежды. Там Крот выпил всю кровь у персонала, но в
конце концов ушел довольный покупками.
Как доложил сопровождавший, Крот, выйдя из машины, постоял у подъезда,
в последний раз оглянулся на шумную улицу и сказал: "Стоило городить
огород? Я бы это сделал десять лет назад. И не пришлось бы разваливать
Союз".
- Неплохо придумано. Сидеть в городе на конспиративных квартирах - это
не для меня. Да и боюсь я Москвы. Очень нервный, знаете ли, город.
Чиновничий город. А это накладывает свой отпечаток. Большая часть населения
не пашет и не жнет, а руководит и перераспределяет. Живет интригами и
карьерой, стало быть - на нервах. Нервный город, даже воздух в нем
какой-то... - Кротов пощелкал пальцами. - Даже слова не подберу.
Наэлектризованный, что ли.
- Сочи нравился больше? - спросил Журавлев, открывая портсигар.
- Не угадали, - ответил Кротов не оборачиваясь. - Сочи - это
московский дендрарий, а не город. Те же лица, те же нравы. Помноженные на
курортную дурь и вседозволенность. А вот Питер люблю. Странный и страшный
город. С одной стороны, абсолютно чужеродный русскому духу, а с другой...
Достоевский же не на Темзе родился, наш был, до мозга костей - русский. С
нашенской, знаете ли, сумасшедшинкой. Наверно, ни одна страна в мире не
имела двух таких принципиально разных по духу столиц. Никогда об этом не