"Олег Маркеев. Цена посвящения: Время Зверя ("Серый ангел" #2) " - читать интересную книгу автора

безликой серой массой. Но если закрыть глаза и принюхаться, то образ толпы
раскрашивался в буйные акриловые разводы.
Доминировали цвета рубиново-фиолетовый и прозрачно-бордовый, с огненной
подпалиной, как на флаконе "Фарингейта". Почему-то собравшиеся мужчины в
большинстве своем предпочитали именно этот парфюм. Как утверждает реклама,
"Фарингейт" - запах политиков и авантюристов.
Действительно, многие из мужчин имели прямое отношение к авантюре
реформ, вытрясавшей из страны душу и последние золотые, как из подвешенного
за ноги Буратино. Лидеры бизнеса и политики стояли плотной группой,
отделившись от простых смертных незримой границей.
Сзади их подпирали делегаты с Севера. От северян, крепкошеих и
краснорожих дядек, исходил народный шипровый дух, составленный из "Денима",
"Дакара" и непонятной гадости с оптового рынка.
Траурно элегантных дам окружало густо-фиолетовое облако "Опиума", с
яркими просветами "Анаис" и золотыми всполохами дорогого "Диариссимо".
Растерянные и осиротевшие сотрудники Матоянца, жавшиеся к ряду соседних
могил, источали кисло-прелый запах "Армани". Писк "унисекс", столь любимый
офисной челядью. Они и были такими же, безликими, бесполыми существами с
нездоровой кожей. Дети перестройки, мутанты межвременья. Вечные менеджеры
чужого д е л а, вечные бухгалтеры чужих д е н е г.
Дикарь, не открывая глаз, чуть повернул голову, чтобы не мешал запах
волос подруги. Лиза предпочитала "Айсберг", чей неестественно чистый,
льдистый запах навевал мысли о смерти и так контрастировал с ее черными
агатовыми глазами. Но ему сейчас хотелось ощутить запах другой женщины.
Стоявшей у другого края могилы. Даже без этого мрачного рва, разделяющего
их, вдова казалась такой недосягаемой, такой неприступной в своем горе. И
все же - такой манящей.
Почти сразу он поймал ноздрями тонкую струйку теплого аромата, нежного
и бархатного, как кожа спящей арабской красавицы.
"Замзара", - прошептал Дикарь.
Духи "Замзара". Запах призрачный, словно мираж оазиса, о котором уже
устал молить иссохшими губами: сквозь пелену знойной дымки едва ощутимо
проступают запахи восточных пряностей, сочных фруктов и фантастически ярких
цветов, занесенных на землю прямо из садов Аллаха. Волнующий и опасный
запах, как шелест одежд приближающейся в темноте женщины.
Дикарь незаметно облизнул вдруг пересохшие губы.
И тут же вздрогнул, хищно поведя носом.
Он первым уловил движение по кладбищенской дорожке. Идущих скрывали
кусты, густо увешанные мокрыми лоскутками листьев. Но слух у Дикаря был
такой же острый, з в е р и н ы й, как и нюх. К могиле быстрым шагом
двигалась группа людей. Мокрый песок хрустел вразнобой, сквозь чавкающую
тяжелую поступь уверенных в себе мужчин то и дело проступало торопливое
стаккато маленьких ступней.
- Карина, - тихо шепнула Лиза, сжав пальцы Дикаря.
Дикарь открыл глаза и увидел хрупкую фигурку в развевающемся черном
плаще. К груди Карина прижимала букет белых кал.
По бокам вышагивали два охранника, третий прикрывал с тыла. Немного
отстав, грузно и мощно, как танк по бездорожью, двигался крупный мужчина с
характерной внешностью начальника безопасности.
- Инфанта собственной персоной. Круто смотрится, ничего не скажешь, -