"Олег Маркеев. Цена посвящения: Время Зверя ("Серый ангел" #2) " - читать интересную книгу автора

- Полгода назад вы знали, что будете сидеть бесхозным псом? Уверен,
нет. И это при всей вашей сверхинформированности. Вывод прост:
осведомленность тешит самолюбие и портит характер. И ничего более. Что толку
от моего досье, если я сейчас дожую бутерброды, встану и уйду? - Максимов
сбавил тон. - А то, что вы держите для меня в кармане, так там и останется.
У Иванова хватило выдержки, на лице удержалось тупое и бесстрастное
выражение старого служаки.
- Нет, я не ясновидящий, - продолжил атаку Максимов. - Просто привык
думать о людях сначала хорошо, а потом уж - как заслужат. Пока держу вас за
профессионала, Василий Васильевич. Вы же меня не водку зазвали пить. Значит,
если пригласили на беседу, то подготовились. И сценарий в уме набросали, и
каждое движение рассчитали. Кто же при постороннем в сейф полезет? Какой
профи, выйдя из кабинета, оставит в ящике стола то, чему положено лежать в
сейфе? Вывод прост. Когда вышли меня звать, сунули это, - думаю, конверт, -
в карман. - Максимов примирительно улыбнулся и добавил: - Я тоже Конан Дойла
читал.
Вот тут, вопреки ожиданиям, Василий Васильевич не выдержал. Лицо
дрогнуло, и на нем проступила горечь.
Иванов медленно, заторможенным движением растер щеки, словно размазывая
что-то липкое, неприятно тянущее кожу.
- Ладно, парень, хватит бодаться, - глухо произнес он. - Пинать
раненого много ума не надо. А я который день живу, будто сердце вырвали.
- Мои извинения...
- Ладно, проехали. - Иванов вытянул руку с пультом. - Смотри кино. Все
разговоры потом.
Внутри видеомагнитофона тихо щелкнуло, на экране телевизора пошла
запись.
Снимала камера видеонаблюдения. Лужайка за домом светилась
неестественным серебристым светом. Задний план кадра залепили темные,
непрозрачные контуры деревьев.
Максимов посмотрел на хронометраж. Час тридцать две после полуночи.
В круг максимальной резкости вошел человек. Низкорослая, крепко сбитая
фигура была Максимову знакома. Спрашивать вслух, почему Матоянц разгуливает
в столь позднее время, не стал. Тем и хорошо кино, смотри и жди, все
покажут.
Матоянц свернул с дорожки. Побрел по лужайке, оставляя за собой на
влажной траве яркую фосфорную дорожку. Остановился. Закинул голову.
Максимов про себя отметил, что двигался Матоянц как-то странно,
заторможенно и вяло. Он помнил, что в жизни походка у Матоянца была
наполеоновской, - сочетание величавости и напора. А на экране шел не глава
крупного холдинга, а какой-то лунатик.
"Возможно, камера так искажает?", - подумал Максимов.
И через секунду понял, что ошибся.
Из темноты в центр кадра метнулись острые клинообразные фигуры.
Собаки беззвучно летели над самой травой, волоча за собой серебристый
шлейф. Шкуры от набившейся в шерсть влаги в призрачном свете оптики ночного
видения казались густо измазанными фосфором.
Самый крупный пес вырвался вперед, распластал в прыжке длинное тело.
Блик света ударил по оскаленной пасти, высветив оскал мощных клыков.
Удар мощного тела сбил Матоянца в траву. Пес, летевший вторым, вцепился