"Габриэль Гарсия Маркес. Счастливое лето госпожи Форбс (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

ужина все время думал об этом сам. Тем не менее я его
попробовал отговорить.
- Тебе отрубят голову, - сказал я.
- В Сицилии гильотины нет, - возразил он. - И к тому же
никто не узнает, кто это сделал.
Я подумал о поднятой нами с морского дна амфоре, где до
сих пор плескалось немного смертельно опасного вина. Отец берег
эти остатки, так как хотел, чтобы их подвергли тщательному
анализу и установили природу содержащегося в вине яда, ибо
просто от времени тот появиться не мог. Применить этот яд
против госпожи Форбс было для нас абсолютно безопасно, ведь
никому бы потом и голову не пришло, что это могло быть что-то
кроме самоубийства или несчастного случая. И на рассвете, когда
мы с братом услышали, как, обессилевшая от своего шумного
бодрствования, госпожа Форбс повалилась на кровать, мы плеснули
из амфоры в бутылку с особенным вином, которую берег мой отец и
из которой пила тайком госпожа Форбс. Судя по тому, что нам
говорили раньше, этой дозы было достаточно, чтобы убить лошадь.
Завтракали мы всегда в кухне, ровно в девять утра,
подавала нам завтрак и к нему сладкие хлебцы, которые рано
утром оставляла на плите Фульвия Фламинеа, сама госпожа Форбс.
Через два дня после того, как мы налили вина из амфоры в
бутылку, во время завтрака, брат показал мне на бутылку полным
разочарования взглядом; она стояла в кухонном шкафу, и ни
одного глотка из нее отпито не было. Это случилось в пятницу, и
ни в субботу, ни в воскресенье к бутылке не притрагивались.
Однако ночью со вторника на среду госпожа Форбс, пока смотрела
по телевизору непристойные фильмы, выпила половину.
Но к завтраку в среду она вышла в девять часов, как
всегда. Лицо ее, как обычно, говорило о бессонной ночи, а глаза
за толстыми стеклами смотрели, как всегда, тревожно и стали еще
тревожнее, когда она увидела в корзинке вместе с хлебцами
письмо с немецкими марками на конверте. Она стала читать его и
одновременно пить кофе, чего, как она говорила нам столько раз,
делать ни в коем случае нельзя, и пока она читала, лицо ее
освещалось светом написанных в письме слов. Потом она сорвала с
конверта марки и положила в корзинку к несъеденным хлебцам для
мужа Фульвии Фламинеа, который собирал коллекцию марок. Хотя
опыта в подводном плавании у нее было мало, в этот день она
вместе с нами отправилась исследовать морское дно, и мы бродили
по мелководью до тех пор, пока в баллонах не подошел к концу
кислород, и домой вернулись без обычной лекции о том, как надо
себя вести. Госпожа Форбс была в приподнятом настроении не
только утром, но и весь день и даже вечер. Что же касается
моего брата, то разочарование тем, что она все еще жива,
оказалось для него непереносимым. Едва только нам было
приказано начинать есть, как он с вызывающим видом отодвинул от
себя тарелку с вермишелевым супом.
- Хватит с меня этой воды с червяками, - сказал он.
Будто бомба взорвалась на столе. Госпожа Форбс побледнела,